Сон, когда пришёл, был полон видений погружения через пространства между молекулами воды, следования за фигурой с каштановыми волосами, струящимися как водоросли в невозможных течениях, с зелёными глазами, обещающими ответы на вопросы, которые он ещё не научился задавать.

Он проснулся до рассвета, решение уже принято. Какая бы рациональная часть ни протестовала, какая бы осторожная жизнь ни ждала в Цюрихе, он совершит погружение. Понесёт груз. Последует по пути отца – не чтобы понять Эрика Мюллера, но чтобы понять себя.

Третий пирс был там, где указала таинственная горничная. Капитан Ахмед оказался мужчиной, словно вырезанным из коряги и времени, с улыбкой, предполагающей, что он ждал Джонни годами.

– А, искатель! – сказал он с акцентом, но ясно. – Амара сказала, вы можете прийти. Кофе? Моя смесь – египетские зёрна с кардамоном и секретами.

Кофе действительно был как жидкий рассвет, тёплый и сложный, каким-то образом наполнявший светом изнутри. Лодка маленькая, но безупречно ухоженная, с оборудованием древним и совершенно функциональным.

– Куда мы идём? – спросил Джонни, когда выехали из гавани, небо светлело на востоке.

– Туда, где риф видит сны. Где ваш отец узнал, что дыхание нужно не только для воздуха, но для самой жизни. У вас есть груз?

Джонни показал металлический предмет. Обветренное лицо Ахмеда сморщилось в улыбке узнавания.

– Хорошо, хорошо. Тогда идём в глубокое место. Не глубокое в метрах – любой дурак может тонуть. Глубокое по значению. Умеете нырять?

– Есть сертификат, да. Хотя несколько лет назад.

– Риф вспомнит то, что вы забыли. А то, что забыли, риф вспомнит. – Логика Ахмеда была круговой, но каким-то образом имела идеальный смысл в розово-золотом свете рассвета.

Они бросили якорь в месте, ничем не примечательном с поверхности. Но когда Джонни готовился к погружению, он заметил – вода здесь была другой. Более ясной, чем казалось возможным, с качеством света, предполагающим глубину за пределами измерения.

– Помните, – сказал Ахмед, когда Джонни готовился войти, – груз не тянет вниз. Он тянет сквозь. Позвольте направлять. И если увидите её – ту, с волосами как закат – следуйте, но не гонитесь. Риф показывает то, что нужно, не всегда то, что хочется.

Джонни кивнул, зажал регулятор и перекатился назад в Красное море.

Вода обняла как возвращение домой. Компенсатор плавучести работал идеально, дыхание установилось в медитативном ритме опытного дайвера. Но груз на поясе действительно тянул странно – не вниз, а по диагонали, к чему-то, что глаза не могли совсем разглядеть.

Риф здесь был здоровым, живым. Рыбы-попугаи паслись на кораллах, их хруст слышен через воду. Мурена наблюдала из расщелины древними глазами. Стаи антиасов создавали облака оранжевого и розового на фоне синевы.

Но спускаясь, следуя тяге груза, риф начал меняться. Коралловые образования принимали узоры, напоминающие символы в дневнике отца. Математические спирали природы, но редко с такой точностью. Рыба двигалась координированными узорами, предполагающими общение за пределами стайного инстинкта.

И тогда он увидел её.

Не Мириам – кто-то другой, хотя каштановые волосы были похожи. Она плыла без оборудования, двигаясь через воду с плавностью, делающей его механическое плавание неуклюжим. Оглянулась раз, зелёные глаза ясно видимые даже через воду, и жестом показала следовать.

Логика говорила – невозможно. Никто не может плавать на этой глубине без оборудования. Но логика подводила с момента отъезда из Цюриха, так что он последовал.

Она привела к участку рифа, который он бы не заметил – где коралл рос идеальной аркой. Когда прошли через неё, сама вода, казалось, изменилась – становясь гуще, более поддерживающей, наполненной светом ниоткуда и отовсюду.