– Что это?

– Выбор, ставший осязаемым. Возьмите, когда погружаетесь, и вода покажет больше, чем риф и рыбы. Оставьте – и погружение будет приятным, но обычным. Решение, как и всё здесь, ваше.

Она начала уходить, затем остановилась.

– О, и Джонни? Женщина из Цюриха – Мириам, как она назвалась – она ждёт, когда вы догоните. Но сначала нужно совершить путешествие, которое она уже завершила. Глаза открыты, сердце готово, разум подготовлен к тому, чтобы всё, что думали знать, было перестроено.

– Подождите, – крикнул Джонни вслед. – Увижу ли вас снова?

– В той или иной форме. Мы, Хранители, умеем быть там, где нужно, когда нужно. Но в следующий раз, подозреваю, вы будете готовы к более глубоким водам.

Она ушла, фигура становилась неясной в сгущающихся сумерках, пока он не мог сказать, где она кончается, а тени начинаются. Джонни стоял один на пляже с куском металла, весившим гораздо больше физической массы, наблюдая, как последние лучи окрашивают море в кровь и золото.

Телефон завибрировал – сообщение от отеля: «Мистер Мюллер, мы подтвердили ваше место на лекции доктора Рашида в четверг. Также для вас ждёт посылка на стойке регистрации. Прибыла курьером несколько минут назад».

Посылка оказалась дневником и документами отца, пересланными адвокатом по просьбе. Но было дополнение – записка почерком матери, найденная среди других бумаг:

«Дорогой Джонни, если читаешь это, значит, начал путешествие, от которого я пыталась уберечь. Я не смогла спасти Эрика от вопросов, которые поглотили его, но возможно, была неправа, пытаясь. Одни рождены искать безопасные гавани. Другие – погружаться в глубокие воды. Боюсь, ты унаследовал глубины отца, а не мои мелководья. Если так, знай – я любила вас обоих, даже когда эта любовь означала отпускание. Следуй своей природе, сын мой. Но помни – даже глубоководные ныряльщики должны всплывать, чтобы дышать».

Джонни вернулся в номер, когда темнота объяла небо, разум кружился от откровений дня. Он заказал еду в номер – простую местную еду со специями и возможностями – и разложил документы отца на кровати.

Записи из Египта рисовали картину человека, поглощённого узорами, которые другие не видели. Ссылки на «зеленоглазых проводников» появлялись часто, всегда в связи с прорывами или откровениями. Одна запись выделялась:

«Местные говорят, Хранители являются готовым в формах, служащих потребности искателя. Сегодня мой пришёл как рыбак, говоривший о водах, которые помнят. Он показал места, где риф растёт узорами, отражающими созвездия, не видимые с Земли. Как коралл может знать форму далёких звёзд? Только если, как он предположил, все узоры – один узор, видимый с разных углов. Ключ в обучении смещению перспективы. Груз, который он дал, помогает. В воде он тянет не вниз, а в сторону, в пространства между тем, что есть, и тем, что могло бы быть».

Джонни посмотрел на груз от Амары, сравнивая с описанием отца. Идентичны до смещающихся символов, на которые больно смотреть.

Стук в дверь прервал изучение.

– Уборка, – позвал голос, хотя было поздно для таких услуг.

Он открыл – молодая женщина в униформе отеля с чистыми полотенцами. Но подавая их, она наклонилась и прошептала:

– Утренняя лодка отходит с третьего пирса. Капитан Ахмед варит кофе как жидкий рассвет и рассказывает истории старше рифа. Доверьтесь воде, мистер Мюллер. Она помнит тех, кто помнит, как слушать.

Прежде чем он успел ответить, она исчезла по коридору с быстрой эффективностью горничной. Но он видел её глаза в момент шёпота – зелёные, как глубокая вода, как скрытые гроты с играющим светом.