Байки старого кладбища Сергей Абдалов

Не думал, не гадал, что вот в самом расцвете сил буду бегать по родному городу в поисках съёма жилья. Однако, видать, время пришло. «Бумажная свадьба», видимо, на то и «бумажная», что рвётся на раз-два. Расстались мы с Оксанкой, не нажив ни совместного имущества, ни детей. Может, наверное, из-за этого и разошлись. У неё всё карьерный рост на уме, а у меня почти три работы. Ушёл на работу – жена ещё спит; пришёл с работы – она уже спит. Или вообще в доме нету. Под конец отношений возвращалась позже меня: пьяная, часто в засосах. В общем, махнул я на это всё рукой. Может, даже и к лучшему всё. Не представляю, если вдруг Оксана вела б себя так и при детях.

В общем, ушёл от жены. Перекантовался первые дни у знакомых, потом пожил с недельку у матери, а после и от неё съехал. Устал слушать укоры да мудрые советы. Оксана ведь матушке сразу не приглянулась. Вот мы, мужики, ведь в короткой юбке что видим? Красоту. А вот женщина в короткой юбке другой женщины видит будущее обладательницы мини. И мать моя сразу предрекла короткую семейную жизнь. Как всё та же юбка. Только жизнь моя, видимо, напоминала не мини-юбку, а стринги, раз так быстро закончилась. Причем стринги эти были съедены большой некрасивой задницей.

А как начиналось всё хорошо!

Мы с Оксанкой в одном классе учились. С восьмого стали дружить вместе, а с десятого… Ну, в общем, уже во всю репетировали взрослую жизнь. Если б я знал, что в школе, в принципе, близость-то вся и закончится. Класс у нас был небольшой, человек восемнадцать где-то. И помню я, с нами пацан учился один. Такой в каждой школе есть. Они как пришельцы все, клонированные, что ли? Про них особо ничего не знаешь: ни про их родителей, ни о том, где они сами живут и чем занимаются. Их даже на переменах не видно, а как они приходят в школу и уходят с неё – загадка вселенского масштаба.

Вот и у нас был такой же. Ну, знаете: сам толстый, в мешковатом свитере, что носит вплоть до мая месяца; в мешковатых джинсах; в истоптанных кроссовках со слабо связанными шнурками, по причине наличия большого пуза, мешающего полноценно согнуться. Волосы постоянно сальные и взъерошенные, а рот всегда открыт, как у рыбы, выброшенной на берег. Узнали такого пришельца? Нашего звали Славка.

И вроде пацан нормальный: и списать всегда даст, и вину на себя возьмёт, если кто-то стекло разобьёт в школе. Однако его скромность, его… «тихость» (если есть такое слово), бесило нашего брата. То кнопку канцелярскую ему под зад подложим, ждём, когда остриё загнётся; то на физре штаны с его толстой задницы спортивные стеням, жирные ляжки на показ выставим.

Мы-то сами были из тех, кто разбивали окна в школе; сталкивали со ступеней школьных тихонь и стреляли во время уроков из пугачей. А тут этот. Как воды в рот набрал. Сидит да скромно улыбается. Вот и давали ему «лещей» за это.

А однажды перестарались. Это было уже ближе к весне, в классе восьмом. И, видимо, предвкушение скорых каникул свело нас с ума. Вы втроём побили Славку. Побили так, что тот сознание потерял. А как отключился он, штаны с него сняли и голой задницей вверх положили на потеху девчонкам. Он потом даже пропал куда-то после этого. Вроде как переехал с родителями в другой город.

Много лет прошло с тех пор. Кому из наших армия мозги вправила, а кому и места отдалённые от общества. Двоих, кто Славку бил, уж и в живых даже нет. А сам Славка в сумасшедшем доме уж лет как пятнадцать находится. Это мне его бабушка сказала, Зинаида Степановна. Милая, добродушная старушка, что, кстати, и подсказала мне, где подешевле снять квартиру. А про Славку я больше не спрашивал. Стыдно…

***

Квартирка, надо сказать, соответствовала всем нормам холостяцкой жизни. И хоть её и сдавала женщина, подруга Степановны, было полное ощущение того, что старушка всю жизнь прожила в образе брошенного и всеми забытого мужика. В комнате имелся лишь один диван; журнальный столик; маленький телевизор на тумбочке с «видюхой» и шкаф для одежды. Кухню обогатили электрическая плита, засаленная и почерневшая, как и положено для холостяка, да холодильник, почти забитый упаковками пельменей. Пельмени, сказала женщина, можно съесть, однако перед тем как съехать, необходимо вновь заполнить его холостяцкой пищей.

Впервые я зашёл в эту квартиру почти что хозяином уже за полночь. Не представляете, как я вспоминал эту тётку, когда сварил себе пакетик этой заначки. Набив себе живот до отвала, я прилёг на диван и включил телевизор, чтобы поскорее уснуть.

Проснулся я от внезапного чувства тревоги. Сердце стучало так сильно, что казалось, его удары разносятся по всей квартире. На лбу выступила испарина. Захотелось пить. Я дошёл до кухни и приложился к крану. Сердцебиение выровнялось. На ночь всё-таки переедать вредно. Чтобы прохладный ветер июльской ночи полностью помог развеять тревогу, я вышел на балкон. Город, естественно, спал. Не горело ни одно окно. Поймал себя на мысли, что четвёртый этаж всё же не так открывает обзор. В детстве я жил на восьмом: вот там было всё как на ладони.

Вдруг у подъезда мелькнула какая-то тень, и мой взгляд, словно за верёвочку, потянулся в её сторону. Тень была крупной, неуклюжей и медленной. Чтобы различить в ней руки и голову, мне понадобилось чуть нагнуться вперёд. Высокий человек стоял около входа в подъезд и смотрел прямо на моё окно. Да, непроглядная ночь и высота, конечно, играли большую роль в видимости. Но я точно чувствовал взгляд незнакомца на себе так же, как если бы он стоял рядом. Дуэль взглядов продолжалась довольно долго, и я, уже не выдержав, решил выйти на площадку, посмотреть на странную личность, так сказать, воочию.

Я спустился на пролёт ниже. Человека около подъезда уже не было. Пришла в голову мысль посмотреть наверх, чтобы убедиться, что незнакомец не зашёл на этаж выше быстрее, чем я вышел из квартиры. Но и там никого не было. Я вышел на улицу. Удаляющихся фигур не наблюдалось.

Зайдя обратно, прилёг на диван, почти полчаса крутясь там с боку на бок. Не покидало ощущение пристального взгляда. Он был повсюду: на стенах, на потолке, на полу. Даже зажмуриваясь, я почему-то видел перед собой суровый взгляд бледных глаз, не имеющих зрачков: просто белые глазные яблоки. А ещё я видел улыбку чёрных, одутловатых губ. От этого меня вдруг резко затошнило. Я решил ещё раз выйти на балкон и вдохнуть в себя ночной воздух. Какого же было моё удивление, когда я вновь увидал тёмную фигуру незнакомца. Тот самый мужик опять стоял около подъезда. Высокий, тучный, с выпячивающимся брюхом. Не отворачивая тёмного лица, он смотрел в мою сторону холодным, пронзающим взглядом.

Но то, что произошло дальше, заставило меня отскочить от окна и подбежать к двери. Зачем я это сделал, не понимал сам. Видимо, меня заставил это сделать испуг, когда толстый незнакомец вдруг стремглав забежал в подъезд. Его тяжёлый топот я слышал уже с первых этажей, когда сам подбежал к двери, поочерёдно закрывая дополнительные два замка. Шлёпанье босых ног стихло лишь на моей лестничной площадке. Незнакомец тяжело дышал, переводя дыхание, а когда отдохнул, начал бить кулаками по дверям, визгливо крича:

– Сашенька открой! Я дам тебе списать! Только больше не трогай меня!

Холод ледяными муравьями пробежал с макушки до пяток. Откуда здесь взялся Славик, не совсем было понятно. Однако, когда я открыл дверь, почему-то ожидая вдруг увидеть своего одноклассника, на площадке никого, кроме грязной собаки, забредшей в подъезд погреться, не было…

***

Не выспавшийся и зевая на всю площадку, утром я еле попадал в замочную скважину, чтоб закрыть дверь. И так задумался про случившееся ночью, что женский голос, раздавшийся сзади, заставил меня вскрикнуть.

– Сашенька?– женщина мелкими шагами обходила меня со спины, заглядывая в лицо. – Сашенька Фёдоров?

Не буду говорить, что не узнал женщину. Это была Серафима Игоревна, наш классный руководитель. Когда я учился в первом классе, она уже была на пенсии. Представляя, сколько ей лет, я вдруг расплылся в улыбке.

– Я тебя тоже рада видеть, Сашенька! – приняв мою идиотскую ухмылку за радость, воскликнула женщина. – А это тебе знакомые Пети и Юры квартирку снять посоветовали? Хорошая квартирка. Добрая. В ней очень хорошие люди жили. Ой, как жаль Петечку с Юрочкой! Ведь один за другим, один за другим ушли. Такие молодые…

Я извинился перед старой учительницей, сказал, что спешу, и сбежал вниз по лестнице. Я и знать не знал, что Юра с Петром тоже эту квартиру сняли. Даже представить себе не мог этого! Это ж я с ними Славку-то избил. Жалко парней. С разницей в один месяц умерли. Ну как умерли? С собой они покончили. Ни с того ни с сего…

***

Сегодня я домой вернулся намного раньше, и на радостях набрал себе полный пакет пенного. А что? На закусь тратиться уже не надо, за квартиру уплачено на две недели вперёд. Живи и радуйся.

Телевизор смотрел под пельмени с пивом. Кто кого опередил у меня в желудке, вопрос остаётся открытым. Но вскоре я не мог ни пить, ни есть. Убрав несколько бутылок в холодильник, я решил порыться в тумбочке под телевизором, поискать там диски с фильмами. Распахнув дверцы, сразу чихнул. Пыль на полках была толщиной с палец. Дисков не оказалось, однако на верхней полке я обнаружил вздувшуюся от толщины смятых листов пожелтевшую тетрадь.