Как ни старалась Инна репетировать оправдательную речь перед своей бабушкой, раз за разом меняя то интонацию в голосе, то мимику лица, с жалобной на безразличную, никак у неё не получалось собраться с духом.

Взять волю в кулак и всё же оповестить старую женщину о том, что на втором курсе медучилища девушку отчислили, так и не хватило сил. Много раз Инна разыгрывала сцену, как она входит на кухню, где радостная бабушка уже выставила на стол стряпню, и сообщает ей эту новость. Был даже отвратительно глупый вариант сказать, что училище закрыли на ремонт на неопределённое время. Но что делать, когда этому ремонту суждено было закончиться?

И кто виноват, что девушку выперли за полуторамесячную не посещаемость? Возможно, город. Это он поглотил девушку с головой в бессмысленных тусовках по клубам, где Инна прожигала бабушкину пенсию. И ведь училась на бюджете, так как сирот в это училище принимали без оплаты. Что называется, учись да учись. Но город явно не хотел, чтобы из деревенской девушки получился первоклассный хирург. Врач, способный проделывать невообразимые операции и спасать людей, попавших в чудовищную аварию.

В такую, в которую пятнадцать лет назад попали родители Инны. И ведь на операционный стол даже попали, и, наверное, смогли бы выжить, если б хирургу хватило опыта. А может, и не в этом всё дело. Однако бабушка, мама отца девушки, поклялась, что её внучка станет хирургом «от бога». И как теперь сказать старушке, что хирурга не будет. Будет продавщица в сельпо, уборщица в школе, доярка в местном колхозе. Инна примет на себя любую специальность в увядающей провинции, но никогда не наденет хирургический халат.

Стоя на остановке, пытаясь укрыться от моросящего дождя и ветра за ржавыми её стенами, шмыгая носом, Инна набрала бабушкин номер. Сейчас она скажет, что скоро подойдёт автобус, и через два часа девушка приедет домой. Навсегда.

Прислушиваясь к гудкам в ожидании услышать бабушкин голос, взгляд Инны нервно блуждал по вмятинам профнастила, сплошь усеянным обрывками старых объявлений. Кто-то менял автомобиль; кто-то предлагал дешёвые услуги. Бесполезные пожелтевшие тексты товаров и услуг. Среди этого тряпья взгляд вдруг застыл на белоснежном листе с ярко-красным текстом: «Срочно!!! Требуется сиделка с медицинским образованием для больного мальчика девяти лет сроком на один день!!!» Далее была указана сумма оплаты за общий срок и адрес.

Инна сбросила звонок. За двадцать четыре часа работы была указана немыслимая цифра. За такие деньги медсестра общей практики работает два месяца, часов по восемь в день, обслуживая полсотни человек. А здесь: один больной мальчик и сутки, наверняка несложной работы.

В вену Инна попадала легко, будь она блуждающая или сидящая глубоко под кожей. В капельницах разбираться научилась задолго до поступления в училище: на бабушкиных болячках можно было уже в школе писать докторскую. Конечно, это бы не сгладило того, что Инне всё равно грозило вернуться домой, однако с такими деньгами можно было зависнуть у подруг ещё на один месяц, отложив неприятный разговор с бабушкой.

Инна спешно набрала указанный в объявлении номер. Трубку сняли уже через пару секунд: родители мальчика явно ждали звонка.

– Я по вашему объявлению, – начала Инна, начав разговор сразу с оплаты. – Здесь указана сумма. Это опечатка?

– Здравствуйте, – мужской, уставший голос на другом конце, словно и не услышал этого вопроса. – Для моего сына нужна сиделка на сутки. Нужно будет ставить капельницы каждые три часа, включая ночь. Оговорюсь сразу, что поспать вряд ли удастся. Промедление на полчаса может привести… к печальным последствиям. У вас есть медицинское образование?