Шепот ветвей забвения Константин Б
Пролог.
В тот день, когда солнце обагрило небо кровью, а земля разверзлась под ногами, содрогаясь от гнева богов, свершилось предательство, обрекшее на вечные страдания целый род. Не князь, не воевода, не колдун – простой смертный, движимый жаждой власти и верой в темные силы, заключил сделку с Тьмой, поправ древние законы, осквернив святыни предков, открыв врата для зла, которое едва не поглотило мир. И в наказание за это святотатство, за это чудовищное преступление, боги древние, разгневанные и оскорбленные, наложили на его потомков проклятие, тяготеющее над ними из поколения в поколение, словно печать вечного позора, печать тьмы, которую невозможно смыть ни слезами раскаяния, ни кровью самопожертвования.
Отныне каждый наследник рода, достигший зрелости, должен был стать вместилищем тьмы, сосудом, сдерживающим зло, бушующее внутри, стремящееся вырваться наружу, поглотить мир, обратить все живое в пепел. И чем сильнее становилась тьма, тем слабее становились ее стражи, тем тяжелее становилось бремя, тем ближе становился час, когда проклятие должно было обрушиться на мир, поглотив его во тьме хаоса и безумия. Каждый из них, рождаясь, получал в дар не жизнь, а приговор, не надежду, а проклятие, не свет, а тьму, заключенную в самой его душе, отравляющую его мысли, желания, помыслы, превращая его в живого мертвеца, в марионетку темных сил, в слугу зла, обреченного вечно бороться с самим собой, не находя покоя, не зная избавления.
Имя его не имело значения. Суть оставалась неизменной – он был хранителем и узником, палачом и жертвой, Князем Тьмы и Света, разрываемым на части вечным противостоянием двух начал, обреченным на вечную борьбу, на вечное страдание, на вечную жертву, имя которой – спасение мира от гибели. Но была ли надежда на искупление? Сможет ли кто-нибудь сломать проклятие? Или же тьма все-таки поглотит мир? Это уже другая история.
Часть I. Пробуждение Леса
Глава 1. Запах вереска и предчувствие
Эпизод 1: Знакомство с Ярославой, её бытом и жизнью в деревне.
Солнце, лениво пробившись сквозь густую пелену тумана, словно сквозь кисею, бросило первый луч на бревенчатые избы, с покосившимися крышами, покрытыми мхом, и крохотными оконцами, словно сонные глаза. В деревне Древляга, затерявшейся среди бескрайних лесов, жизнь текла неспешно, подчиняясь ритму природы. Здесь, где шепот ветвей переплетался с пением птиц, а воздух был напоен терпким запахом вереска, смешанным с влажной землей и прелыми листьями, и тонким, дразнящим ароматом лисичек, выглядывающих из-под пожухлой травы, родилась и выросла Ярослава.
Ей минуло семнадцать весен, и она была не столько красивой, сколько ладной – крепкая, с широкими плечами, привыкшими к тяжёлой работе. Кожа, тронутая загаром, золотилась на солнце, а русые волосы, заплетённые в толстую косу, спускались до пояса, храня в себе аромат трав и дыма очага. Глаза Ярославы были серыми, как утренняя дымка над рекой, но когда она улыбалась, в них вспыхивали озорные искорки. Вот и сейчас, увидев, как соседская девчушка Аленка ковыляет по дороге, Ярослава приветливо махнула ей рукой.
– Что случилось, Аленушка? – спросила она, подойдя ближе.
Девчушка всхлипнула и показала на распухшее колено.
– Упала… больно!
Ярослава осмотрела коленку, прошептала короткий заговор и сорвала листок подорожника, росшего у самой дороги.
– Не плачь, милая, сейчас приложим, и как рукой снимет. «Лес нам поможет», —сказала она, прикладывая листок к ране и перевязывая его чистой тряпицей. – Вот увидишь, завтра уже скакать будешь!
Аленка вытерла слезы и робко улыбнулась.
Ярослава жила с бабушкой Анисьей, знахаркой и повитухой, чей дом стоял на самой окраине, словно отделяя деревню от чащи. Бабушка Анисья, древняя, как сам лес, была кладезем знаний о целебных травах, заговорах и древних поверьях. Именно она научила Ярославу понимать язык леса, чувствовать его настроение и находить в нём лекарство от любой хвори.
Утро Ярославы начиналось задолго до петухов. Она просыпалась от тихого шёпота бабушки, читающей древние молитвы. Пока Анисья возилась у печи, готовя травяной отвар, Ярослава отправлялась к реке. По пути она обязательно здоровалась со старой березой, чьи ветви, словно руки, тянулись к небу. “Здравствуй, матушка Береза, – шептала она, касаясь ее коры. – Дай мне сил и мудрости на день грядущий”. Умывшись студёной водой, она приветствовала солнце поклоном и обращалась к духам природы, прося у них защиты и помощи. Сегодня, однако, в воздухе чувствовалось какое-то беспокойство. Легкий ветерок, обычно ласковый, словно пытался что-то шепнуть, но слова его были неразборчивы. И в запахе трав чувствовалась странная, едва уловимая горечь.
Вернувшись домой, Ярослава помогала бабушке по хозяйству: топила печь, доила козу, убиралась в избе. Затем они вместе отправлялись в лес. Бабушка Анисья, опираясь на резной посох, медленно шла по тропинкам, указывая на нужные травы и рассказывая об их свойствах. Ярослава внимательно слушала, запоминая каждое слово. Ее руки ловко срезали листья, выкапывали корни, собирали ягоды и грибы. В ее плетеной корзинке всегда находилось место для чего-нибудь полезного.
Деревенские жители уважали Анисью и побаивались её. Знали, что она может и вылечить, и навредить, если разозлить её. К Ярославе же относились доброжелательно. Она помогала им в поле, присматривала за детьми, лечила скотину. В её руках любая работа спорилась, а сердце было открыто для сострадания.
По вечерам, когда солнце садилось за горизонт, Ярослава садилась у окна и плела венки из полевых цветов. Она любила слушать сказки, которые рассказывала бабушка, истории о лесных духах, о древних богах и героях. Иногда, под мерное потрескивание лучины, ей казалось, что она сама – часть этих сказок, что её жизнь – не просто череда будней, а нечто большее, таинственное и неизведанное.
После ужина, убрав со стола, девушки выходили на крыльцо подышать свежим воздухом.
– Бабушка, а правда, что лес живой? – спросила Ярослава, запрокинув голову к звёздному небу.
– Живой, внученька, живой. Он дышит, чувствует, слышит. Только не всякому дураку лес сказки сказывает, а только тому, у кого сердце чуткое да душа чистая, – ответила Анисья, гладя внучку по голове. – Не каждому он открывает свои тайны.
И Ярослава старалась слушать. Она прислушивалась к шелесту листьев, пению птиц, жужжанию насекомых. И ей казалось, что она слышит не просто звуки, а голоса. Голоса, которые рассказывают ей о прошлом, настоящем и будущем. Но сегодня, в этих голосах слышалась тревога, словно лес предчувствовал беду.
Эпизод 2: Странные сны и предчувствия Ярославы.
Ночь опустилась на Древлягу мягкой, бархатной пеленой, укутав землю в тишину и мрак. В домах давно погасли огни, лишь редкие звёзды мерцали в тёмном небе, словно осколки разбитого зеркала. В избе Анисьи и Ярославы тоже было тихо, лишь потрескивали поленья в печи, да за стеной сонно вздыхал старый кот Баюн.
Ярослава лежала в своей кровати, укрывшись домотканым одеялом, вышитым красными петухами, и пыталась уснуть. Но сон не шёл. В голове роились мысли, навеянные странными предчувствиями. День выдался неспокойным, и тревога, поселившаяся в её сердце, не отступала. Ей казалось, что в лесу происходит что-то неладное, что древние силы пришли в движение.
Наконец, сон сморил её, но это был не спокойный, умиротворяющий сон, а тягучий, беспокойный кошмар. Ей снилось, будто она идёт по тёмному, незнакомому лесу. Деревья вокруг неё высокие, мрачные, с переплетёнными ветвями, словно костлявые пальцы. Под ногами хлюпает болотная жижа, а в воздухе висит густой, удушающий запах гнили. Она пытается идти быстрее, но ноги вязнут в трясине, а тьма сгущается вокруг неё, словно голодный зверь.
Вдруг, впереди, она видит свет. Слабый, мерцающий огонёк, словно далёкая звезда. Она изо всех сил тянется к нему, надеясь на спасение. Но чем ближе она подходит, тем страшнее становится лес. Появляются странные тени, из-под земли тянутся корявые руки, а в кустах слышится злобное шипение.
И вот, она уже совсем близко к свету. Но когда она подходит, видит, что это не огонёк, а горящие глаза. Глаза огромного, чёрного волка. Он смотрит на неё в упор, и в его взгляде Ярослава видит нечто ужасное, древнее, непостижимое. Волк оскаливает клыки и рычит, готовясь к прыжку. Ярослава хочет закричать, но не может издать ни звука. Ноги приросли к земле, и она понимает, что ей некуда бежать.
В этот момент она просыпается в холодном поту. Сердце бешено колотится в груди, дыхание сбилось. Она садится в кровати и смотрит в тёмное окно. В лесу по-прежнему тихо, но она чувствует, что волк из её сна где-то рядом, что он наблюдает за ней.
“Что это было?” – прошептала она, дрожа от страха.
Она попыталась успокоиться, вспомнить что-нибудь хорошее. Вспомнила летний день, когда они с бабушкой собирали землянику на опушке леса. Вспомнила, как Аленка, та самая девчушка с разбитой коленкой, подарила ей венок из ромашек. Но воспоминания не приносили облегчения. Страх, поселившийся в её сердце, был сильнее.
Ярослава встала с кровати и подошла к окну. Луна, полная и яркая, висела в небе, освещая деревню серебристым светом. Всё казалось мирным и спокойным, но Ярослава знала, что это лишь обман. Она чувствовала, что зло уже близко, что оно подкрадывается к Древляге, словно хищный зверь.
