Вот только сейчас, под взглядом безразличных раскосых глаз такое разумное объяснение казалось недостаточным. Я ощутил себя песчинкой на ладони этих проклятых имперцев, их тайной стражи, цензоров. Страх нахлынул. Я сжал пальцы – ощущение, как отросшие когти впиваются в деревяшку скамейки, вернуло меня в реальность.

Я не имел права сдаваться.

– Простите, – выдавил из себя, незаметно втягивая когти. Я надеялся, что сделал это незаметно. – Мне просто хотелось прогуляться. Может, встретить девушку…

– Я здесь не для того, чтобы слушать извинения или оправдания, – Хвост был безразличен и холоден, от чего я ощущал себя ещё более маленьким в сравнении с этим невысоким мужчиной.

Нашкодившим котёнком я себя чувствовал. И это было совершенно неправильно: я не должен чувствовать себя виноватым перед своим врагом из-за того, что доставил ему неудобства своими манёврами. Нахмурившись, спросил:

– Тогда… зачем?

– Предупредить тебя.

Неприятное ощущение зарождалось внутри. «О чём?!» – стучал в висках вопрос, и чем дольше Хвост молчал, тем сильнее хотелось узнать ответ. Но я его не торопил. Пусть я пленник императора, но это не значит, что я буду преклоняться перед его слугами.

Мы сидели в странной тишине. Не было стрекота насекомых, не шелестели кроны деревьев. Тишина и неподвижность. Могильная.

– Марс, как только ты попробуешь причинить вред его высочеству Лонгвею, ты умрёшь.

Внезапно стало трудно дышать.

Они следили за нами. Я как-то выдал себя. Они поняли, что я хотел ударить Лонгвея со спины…

Холодные мурашки рванули вдоль позвоночника, несколько мгновений я в панике всматривался в освещённое фонарём плоское лицо с щёлочками-глазами, пытаясь понять, насколько верны мои предположения. Но по этому лицу совершенно ничего нельзя было понять.

Усилием воли я взял себя в руки. Я Берг, негоже мне трястись перед этим слугой и захватчиком. Его слова могут быть ловушкой. Должны быть ловушкой, потому что доказательств моих намерений у них нет. Я улыбнулся:

– Кажется, в этот раз вы немного ошиблись. Я приехал учиться и не понимаю, при чём тут его высочество.

– Ты хороший лжец, Марс, – ответил Хвост. – Но глупо думать, что вы с его высочеством настолько хороши, что скрылись от нас. Всё это время мы присматривали за вами. Вы ни на минуту не оставались одни.

Я искал в его глазах хоть малейший намёк на блеф, но… не находил. Какую игру он затеял?

Неожиданно Хвост улыбнулся. Это был первый раз, когда я увидел столь явное проявление эмоций у представителя тайной стражи.

– Полагаю, ты задаёшься вопросом, почему мы не вернули его высочество во дворец?

Я почти кивнул, удержался, отчаянно пытаясь не подтвердить предположение о Лонгвее своим согласием, а потом всё же кивнул: нельзя, чтобы у них сохранилось впечатление, что я хороший лжец, пусть лучше считают меня несдержанным.

– Это цензоры приняли решение усилить защиту наследного принца и фактически запереть его в главном дворце. Но мы, тайная стража, считаем, что морского дракона нельзя вырастить в пруду. Мы были не согласны с решением императора оберегать сына после убийства его матери. И теперь, когда император без сознания, считаем, что желание наследника важнее мнения цензоров, даже если по закону до совершеннолетия принца они принимают на себя регентские функции.

Это раскол между имперцами.

Сердце заколотилось быстрее, но уже от предвкушения: междоусобица между ними – это шанс для королевств снова обрести свободу. Шанс для меня отомстить…

– Но мы, конечно, не можем оставить наследника без присмотра, – продолжал Хвост. – И не можем не предупредить тебя, чтобы ты не делал глупостей.