– Прошу пройти на личный досмотр, – пригласил хмурый полицейский.

К щекам прилила кровь. Я опять подумала о том, что моё нижнее бельё рассматривают, и смутилась ещё сильнее. Тримас подставил мне локоть. Я пошла за ним, глядя в землю, мысленно отгораживаясь от посторонних. Это немного помогало не впадать в панику.

К счастью, в этот раз полицейские не усердствовали, Тримас смог проводить меня до двери в отдельную кабинку, возле которой ждала типичная имперка с круглым лицом и раскосыми глазами.

Войдя в дверь, я остановилась в центре огороженного пространства. Крыши не было – навес располагался в метре над стенками. Внизу тоже была щель. Я слышала шелест перебираемых вещей и звук закрывающейся двери.

Имперка встала за моей спиной. Её аура давила, и я невольно скрестила руки на груди. Вдоль хребта побежали мурашки. Разумом я была готова к досмотру, но вздрогнула от прикосновения к плечам. У имперки были сильные пальцы. Жёсткие. Скользнули по спине. Бокам. Бёдрам. Я сглотнула. Имперка грубо шарила по телу, выискивая оружие, тайники. Её рука скользнула в карман и вытянула цепочку с выгоревшим амулетом. Имперка отбросила его на каменный стол у стены. Её руки беспардонно скользнули по животу, груди, влезли под кромку декольте. Горячее дыхание опалило ухо.

Она прощупывала всё усердно. Я прикусила губу. Дёрнуть бы плечами, оттолкнуть, избавиться от этого ощущения давления. На меня как будто навалилась плита. Имперка тщательно обшаривала лиф платья, её ногти задевали кожу, почти царапали. Я снова не могла вдохнуть.

Так надо.

Казалось, лиф был бесконечным.

Это необходимо, чтобы мятеж не повторился. Чтобы никто больше не устроил резню…

Имперка запустила пальцы мне в волосы. Жёстко прошлась по голове, расплела косу. Перебрала пряди.

– Разувайся.

Прикрыв глаза, я вздохнула и освободила от туфли сначала одну ногу, потом вторую. Сквозь чулки проникал холодок каменного пола. Имперка опустилась на колено. Туфли мои она разглядывала со всех сторон, простучала каблуки, чуть ли не нос внутрь засунула. И снова оказалась за моей спиной. Я невольно поморщилась.

Она запустила руки мне под подол и потянула вверх, поднимаясь. Я снова прикрылась руками, мысленно повторяя, что так нужно. Но не смогла подавить неприязнь, когда жёсткие пальцы коснулись нижнего белья.

Иголочки диагностического заклятия ударили по нервам. Я дёрнулась. Это было намного неприятнее, чем в прошлых пунктах досмотра, как-то нарочито неумело.

– Ну-ну, – фыркнула имперка. – Какая неженка.

Она ущипнула меня за ягодицу – больно и обидно. Я вспыхнула, дрожь сотрясала изнутри.

– З-зачем вы это делаете так? – прошептала я.

– А иначе с вами нельзя, – прошипела имперка, и диагностическое заклятие хлестнуло снова, сильнее, пробирая до сердца. – Мало ли что вы, дикари, припрячете в укромных местах своих тел, чтобы сотворить какую-нибудь гадость.

– Мы не дикари…

Она зашептала тихо и зло, практически в ухо:

– Вам оказали милость, взяв под крыло осенённого небесным мандатом императора, а вы хотели его убить. Может, это из-за вас, чужаков, он сейчас болен…

– В-вы не понимаете, мои родители…

Когти имперки внезапно сжали мою шею, кольнули до боли, и я подавилась словами о том, что мои родители погибли во время прошлого мятежа.

– Заткнись! – прошипела имперка.

Скосив взгляд, я увидела её тёмный дикий глаз. Вертикальный зрачок пульсировал, на коже проступили чешуйки. Меня снова парализовало. Я не знала, что делать.

Шёпот имперки вбивался в нервы:

– Мне плевать на вас, грязных дикарей. А вздумаешь перечить – скажу, что диагностическое заклинание ведёт себя странно, и проведу полный личный досмотр инструментами. Поверь, тебе это не понравится. Поняла?