Христос воскрес, наш батюшка.

Второй праздник – Егорий-свет,

Ты спишъ-ляжишъ со своей женой,

Со своей женой, с бояронёй.

Тритий праздник – Илья Пророк,

Ты спишъ-ляжишъ со своей женой,

Со сваей женой, с бояронёй.

Там сноп сожнешь и клад складешь,

Хозяйнюшка, наш батюшка!

Егор Васильевич подал гостям сдобу и яйца, отсыпав в ладонь поющей немного монеток.

Шумную компанию словно ветром сдуло, – домов в Ёлошном немного, но обойти всех надобно. Светлый, радостный праздник, словно теплый лучик солнца, обогрел, расправил морщины на лицах ёлошенцев, напитал надеждами и силами.

Засыпая, Анна думала о Якове, мечтательная улыбка не сходила с её полных губ, оберегая сон.

Весна 1916 года в Зауралье выдалась быстрой. Снег сошёл за несколько дней, и озёра, окружавшие Ёлошное, окутались нежной, зеленой дымкой. Упоительный воздух кружил голову, а бездонное небо манило своей синевой, но жителем села было не до здешних красот.

Крестьянской работы прибавилось, мужики спешно готовили плуга и бороны, осматривали запасы посевного зерна. Как правило, в сезон полевых работ отходники, не имевшие земли, тоже уходили на заработки, но Яков был из семьи батраков, – не имея земли, они нанимались к богатым односельчанам и зажиточным людям для выполнения разных работ. Батрачил не только он, но и его родители, братья и сестры; боясь покинуть село, они искали работу здесь. Яков выделялся. Большой по меркам Ёлошного город манил его и привлекал, да и платили там не в пример больше. Поэтому, несмотря на увещевания родных, он, как правило, на лето уезжал… но не в этот год. Любовь к Анне заставила его остаться. Он нанялся пасти скот и не упускал момента, чтобы лишний раз увидеть возлюбленную. Встречались они случайно: на посиделках и вечерках, у колодца и на улице, но каждый раз, встретившись глазами, замирали, чувствуя, как жар заливает их лица.

Несмотря на то, что Анна с детства была калекой, брак между ними можно было представить с трудом. Шабалины относились к зажиточным людям, имели в хозяйстве лошадь, несколько коров и много разной мелкой живности. Мастеровитому Егору Васильевичу, несмотря на возраст, ещё перепадали заказы, а собственная кузня приносила неплохой доход. Конечно, на брачном рынке невест Анна проигрывала по всем статьям: крестьяне настороженно относились к различным изъянам, боясь, что они передадутся детям, но и на брак с Яковом её родители вряд ли бы согласились.

Тем временем любовь между молодыми людьми брала своё.

Поначалу Анна даже смотреть на парня стеснялась, но чем чаще они разговаривали, тем ближе становились друг другу. В одну из встреч Яков сунул ей в руки искусно вырезанный из кости гребень, который привез для неё из города. Анна бережно завернула его в тряпку и спрятала под крышей бани, чтобы не увидел отец. Время от времени она доставала подарок, гладила его и вспоминала, как улыбается, щурит глаза и смешно морщит нос любимый. В том, что это любовь, она не сомневалась, ведь сердце начинало трепыхаться в груди каждый раз, стоило подумать о Якове.

Повилика, видя, как мечтательно улыбается, замешивая очередной травяной состав, ученица, лишь хмурила брови да сердито прикрикивала, заставляя работать быстрее. А вскоре и вовсе, воспользовавшись отсутствием Анны, пришла в дом к Шабалиным.

– Здрав будь, Егор Васильевич, – поприветствовала она хозяина, заходя в избу. Поклонившись святым образам и перекрестив лоб, она добавила: – Мир вашему дому.

– И тебе не хворать, – растеряно ответил хозяин, пытавшийся починить свои видавшие виды опорки. – Ты по делу или так, языками почесать? – перекусил он зубами нитку.