Аникс Игорь Кильбия

Солнечные лучи, пробившись сквозь кроны деревьев, миновав слегка запыленные окна, падали прямо на стену и наполняли комнату мягким светом.

Яркое летнее утро – что может быть лучше?

Где-то под одеялом проснулся Игорь. Он не спешил показываться оттуда и уж тем более вовсе не желал покидать кровать, ведь лившийся из окон свет был смертельной угрозой для больной головы, воспаленных глаз и сознания. Мысли рефлекторно попытались найти логическую цепочку событий, стараясь понять, каким образом он оказался в столь плачевном положении. Словно щупальца осьминога, они метнулись в бесчисленные лабиринты памяти, выискивая заветную цель, но в конечном итоге наткнулись на пустоту. Чем закончился вчерашний вечер, и почему ему сейчас так плохо, осталось загадкой, хотя не нужно было обладать богатой фантазией, чтобы понять, в чем суть дела. Уж точно он не стал жертвой вампира, из-за которого теперь испытывал к солнечному свету неподдельную ненависть.

Последнее событие, реалистичность которого не подвергалась сомнению, – несколько мельтешащих незнакомых лиц: бессмысленные улыбки, крики и смех, бессвязная речь и медленное, незаметное погружение в небытие.

От очередной порции воспоминаний, словно электроразряд, голову пронзила боль. Резкая и внезапная, она несколько отличалась от той, что мучила его с первых мгновений пробуждения.

Игорь руками сжал виски. Из темных глубин подсознания полезли совсем странные идеи. Пытаясь отогнать наваждение, он попытался опять что-то вспомнить, загрузив голову хоть чем-то отвлеченным. От этой попытки всплыли образы, с трудом претендующие на достоверность: он куда-то бежит, выкрикивая нечто невразумительное, а потом падает. Его, кажется, подняли и поставили на ноги. Вспомнились громкие, с узнаваемо-пьяной интонацией голоса. Звучали они угрожающе…

Стыд – ощущение, превратившееся в неотъемлемую часть таких вот утренних попыток привести мысли в порядок. Хотя, вроде бы, ничего постыдного он не совершал. Игорь, умудренный опытом, хорошо понимал, что эти угрызения совести абсолютно беспочвенны, но воспаленное сознание не желало идти на компромисс. В этих случаях выручала лишь смутная надежда на то, что, если и стоит чего-то стыдиться, то остальные участники вечера наверняка ничего не помнили или же испытывали схожие чувства. И вполне возможно, это было именно так.

Незаметно погрузившись в размышления, он вдруг осознал, что головная боль отступила. «Нельзя терять шанс», – решил Игорь, сбросил одеяло и, соскочив с кровати, побежал в ванную. Единственным спасением этого утра мог быть только холодный душ.

Но пробежка закончилась плачевно, так как достаточно резвый старт через несколько метров закончился падением. По всей вероятности, при попытке уберечь себя от невыносимого света, казалось, бившего напрямую в мозг, не стоило зажмуривать глаза. Основательно ударившись головой, Игорь некоторое время провел в горизонтальном положении. Потом все-таки нашел в себе силы и поднялся, теперь уже аккуратно выверяя каждый шаг, для верности приоткрыв одно веко.

По прошествии часа и нескольких сотен литров воды, излившихся ему на голову, он чувствовал себя много лучше. Солнце не казалось таким ярким, а его лучи безжалостным потоком частиц, выжигающим сознание. Вернувшись в комнату, вытираясь желтым махровым полотенцем, он проследовал к окну и, отодвинув занавески, посмотрел на улицу. Зеленые кроны деревьев неспешно, даже как-то вальяжно раскачивались из стороны в сторону, словно подражая танцам, рожденным в фавелах Сан-Паулу. По небу ползли облака, совсем небольшие, практически белоснежные, словом, такие, от которых меньше всего можно ожидать какой-либо пакости в виде осадков. Сквозь густую листву, ему удалось разглядеть внизу еще некоторые элементы будничной картины: короткий отрезок асфальтированной дороги, по которой пронесся красный автомобиль, нарушая скоростной режим и по загадочной причине двигающийся по встречной полосе; соседний дом с магазином нижнего белья и совершенно нелепой вывеской; горожан, спешащих по своим делам; у угла дома сидела собака с жалобным видом, взиравшая на проходящих мимо людей.

Оторвав взгляд от этой приземленной обстановки, Игорь сконцентрировался на бездонном небе и облаках. Они внушали надежду. Надежду на что-то лучшее.

Но, по извечному закону подлости, столь прекрасный момент оказался бестактно прерван звонком телефона заигравшем надоедливую мелодию где-то в другом конце комнаты. Игорь совсем не хотел идти и поднимать трубку, но прекрасно понимал – так легко ему не отделаться. Бросив прощальный взгляд, он мысленно пожелал облакам удачи и подошел к кровати. Телефон настырно звенел из-под нее. Выудив негодяя, Игорь нажал нужную кнопку и молча приложил к уху. Но на том конце провода не спешили начинать разговор, не спешил и Игорь.

– Алло, – наконец-то донеслось из динамика.

– Алло, – передразнил Игорь.

– Литвинков, ты?

– Я.

– Наконец-то! Жду тебя через час. Лучше не опаздывай, хотя после вчерашнего ты вряд ли склонен к пунктуальности, – последнее предложение собеседник адресовал уже явно себе, и слегка изменившись в голосе, добавил. – Хоть что-нибудь помнишь?

– Да. Через час буду.

Он повесил трубку и безмолвно уставился на телефон. Мысли приняли совсем пессимистичный характер, отчего Игорь еще раз пожалел, что пошел отвечать на звонок, да и вообще проснулся в этот день.

На сборы оставался час – время, за которое в таком состоянии практически нереально собраться. Причиной, как обычно, являлись остатки головной боли, и вестибулярный аппарат, не рассчитанный на прогулки и хоть какую-то активность.

Нужно поесть – пришла хорошая идея, и Игорь отправился на кухню. Половина блюд в холодильнике вызывала откровенную тошноту, и он, в целях экономии времени и, учитывая ослабший желудок, остановил свой выбор на разогретом в микроволновой печи супе, блюде, которое несколько дней назад совершенно неожиданно появилось в его жизни. Оно пришло с очередной гулянкой, нездоровым утром встретив его на третьей полке рядом с надкушенным яблоком. Горячий, слегка жидковатый (как раз то, что нужно!) суп пришелся кстати, и теперь Игоря расстраивало лишь его малое количество, плескавшееся на дне кастрюли. Этого вкуснейшего блюда осталось на один, максимум два раза.

А ведь обстоятельства его появления он так и не выяснил. Может, заказал в ресторане? Или – пребывая в небытии, приготовил сам? Но ответов попросту не существовало. Да и кому они были нужны – суп завтра забудется, уступив место полуфабрикатам, каким-нибудь жареным пельменям.

Игорь неспешно оделся. Облачившись, опять же в целях экономии времени во вчерашние вещи, мятые и пахнущие алкоголем и сигаретами, он надевал обувь, когда вдруг понял, что в таком виде идти нельзя. Эта мысль завладела им, и, как это часто бывало, приходилось идти у нее на поводу.

Где-то только через полтора часа, найдя в постиранном белье подходящее облачение и погладив его, Игорь со спокойным сердцем покинул свою небольшую квартирку, направившись на встречу, которая теперь сулила помимо всего прочего еще и несколько минут раздраженных наставлений на тему пунктуальности. Впрочем, зато одежда приятно радовала обоняние запахом свежепостиранного белья, отчего осознание неотвратимой расплаты за свое опоздание ушло на второй план. Пожалуй, стоит это расценивать как неизбежность.

Главное, чтобы головная боль не вернулась с прежней силой.

Погода стояла просто прекрасная, грело солнце, зеленые кроны деревьев заполняли улицы, приветливые прохожие не толкались и одаривали в основном дружелюбными взглядами. По сравнению с утренними часами, когда все торопились на работу, или с вечерними, во время всепоглощающей волны спешащих домой, все это выглядело странно и даже сказочно.

А иногда поднимался легкий ветерок, от которого соотношение жары и прохлады приобретало идеальные пропорции.

По дорогам совсем неспешно катили машины, их поток напоминал заполненную мигрирующей форелью горную речку.

Парочка жирных голубей прогуливалась по тротуару, ловко лавируя между снующими туда-сюда приматами. Обленившиеся птицы не желали улетать, и Игорю даже пришлось замедлить шаг, чтобы дать возможность сизокрылому лентяю отбежать в сторону. Наблюдая за ним, Игорю вдруг неожиданно пришла в голову идея, что в поведении голубей прослеживалась перманентная склонность к самоуничтожению. Теперь понятно, отчего тушки несчастных пернатых с такой частотой встречались на улицах. Поймав себя на том, что он стал серьезно размышлять по этому поводу, Игорь поспешил быстрее отогнать чудные мысли.

Впереди уже виднелась остановка: стеклянный короб с заплеванной грязной лавкой, на которой, несмотря ни на что, постоянно кто-то сидел, ожидая своего транспорта. Вот и в этот раз лавочкой завладела пара тучных женщин, громко обсуждающих насущные дела. Встав на приличном расстоянии, Игорь, тем не менее, прекрасно слышал, о чем они говорят, став невольным свидетелем этой нравоучительной лекции на тему жизненных реалий. По большей части беседа двух женщин не отличалась какой-то оригинальной тематикой и заключала в себе рассуждения на тему нравственности молодых дочек их соседки. Ловко подбирая всевозможные прилагательные для описания всей глубины грехопадения, женщины, нисколько не стесняясь Игоря, применяли местами совсем уж едкие и крайне неприличные для их возраста выражения. Потом перешли на политику. Проведя некоторые параллели, сами напросившиеся в его воспаленном сознании, Игорь осознал, что по накалу страстей, события мирового масштаба в разы уступали бурной жизни дочек их общей знакомой. «В каком спокойном мире мы живем», – решил для себя Игорь и, махнув рукой, затормозил маршрутное такси.