Аллея Ожидания София Даянова

Первое, что Катя почувствовала, – что-то неприятно кололо кожу щеки. Она подняла голову и стала вглядываться в источник раздражения – в покрытую росой молодую траву. Затем медленно перевела мутный взгляд на горевшие в лучах рассвета высокие ели, окружающие небольшую полянку с круглым озером в центре.

Опираясь на локоть, девочка села на траву. Заметив кровь на руках и до недавнего времени белоснежной футболке, как ни странно, спокойно встала и направилась к озеру, ведомая одной единственной мыслью – умыться. Присев на корточки, она опустила ладони в кристально чистую воду, и обжигающая прохлада, пронзив все тело, заставила её вздрогнуть.

Казалось, этот гордый и величавый водоем собрал под свое холодное крыло всех микроскопических обитателей окружающего леса. Над черно-алой гладью стайкой вились комары и мошки, скакали водомерки. Вокруг чаши озера зеленой каймой тянулась осока.

Вдруг в воздухе послышалось легкое хлопанье крыльев, и на воду спустилась маленькая пестрая птица и, совершенно не обращая внимания на человека на берегу, стала мокрым клювом чистить перышки.

Порой даже самые простые и неприметные вещи могут раз и навсегда изменить нашу судьбу. Кто знает, что бы произошло, если бы школьница не засмотрелась на копошащуюся в собственных крыльях птичку. Наверное, вернулась бы на пригорок, где валялась походная сумка, потом… Но случилось то, что было задумано судьбой.

По глади пошли круги. Они становились все больше и наконец достигли тела птицы. Та, испуганная, немедленно вспорхнула и скрылась в кустах. В центре кругов всплыла странная, черная кочка и стала быстро расти в высоту. Наблюдательница буквально приросла ногами к берегу, когда поняла, это – человеческая голова!

Над водой показалось смуглое, с налипшими на лоб черными прядями лицо, затем над поверхностью поднялись плечи в темно-серой рясе, пояс, ноги… Из воды легко, словно воды в озере вовсе нет, вышел мужчина, очень напоминающий католического священника из учебника истории. Перебирая в руках четки, он сделал ещё пару шагов – и абсолютно сухие полы одеяния шлейфом потянулись за ним.

–Excusez moi, comment se rendre à la cathédrale de La Rochelle?1 – священник вежливо обратился к девочке.

Последовала минута молчания. Катя хотела что-то ответить, но к горлу подкатил нервный спазм.

Заметив на себе полный ужаса взгляд, мужчина гордо улыбнулся, словно пытаясь сказать «Новенькая, да? Не волнуйся, это пройдет». Затем двинулся по тропинке в сторону леса.

Только длинные черные полы рясы скрылись среди высокой травы, девочка подскочила и бросилась в другую сторону. Мохнатые еловые ветки больно хлестали по лицу, сухие сучья валежника цеплялись за ноги, словно щупальца осьминога, и норовили сбить несчастную с ног. Чем дальше она бежала, тем темнее и гуще становился лес. Бледно-голубое утреннее небо пряталось за пушистыми вершинами сосен, молодых берез и старых елок. Вокруг плотными стенами сплетались тонкие нитевидные стволы дикой малины. Гигантские, в половину человеческого роста, папоротники, закрывали собой сухую землю и охраняли тропы от нежданных путников.

Катя неслась, не разбирая дороги, и, споткнувшись о коварно припрятанный папоротником камень, рухнула в темно-зеленую топь. Ладони немедленно увязли в холодном иле, а ноги по колено запутались в склизкой осоке. Девочка с силой освободила одну руку, ухватилась за ближайшую ветку, подтянулась. Веревочки осоки не выдержали напряжения и с хрустом разорвались, отпуская кроссовки.

Бежать, бежать! Неважно куда, главное – подальше от странного места! Перед глазами стоял образ вышедшего из воды священника. Такого просто не может быть! Не может быть! Не может!

Девочка почувствовала, как силы покидают её. Занемевшие от холода ноги заплетались. Она влетела в рухнувший ствол.

– Так просто не бывает, не бывает, – словно молитву, повторяла Катя. Холодные пальцы жадно скоблили мягкую, украшенную ярко-зеленым мхом, кору. – Мне все это показалось, да…показалось.

Школьниц осела на запорошенную прошлогодними листьями землю, и только сейчас заметила, как сильно устала. Сердце бешено колотилось, легкие быстро сокращались и расширялись, стараясь вобрать в себя как можно больше воздуха.

Поволока страха медленно отступала. Девочка посмотрела наверх и с удовольствием повторила «все показалось», чувствуя, как душу заполняет умиротворение.

Спокойствие оказалось мимолетным. Катю окружал непроходимый лес. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь толщу буйной листвы, рассыпаясь по камням и кустам крохотными желтыми пятнами. Все молчало: ветра не было – травинка не шелохнётся. Ни птиц, ни зверей – никого…Только она – одна…

Внутри что-то нервно шевельнулось. Не паника, скорее, её отголосок, который потонул в нахлынувшем неестественном спокойствии, больше походившем на тупое безразличие. Точно также было на озере.

Но некогда было думать. Катя встала и направилась вправо. Почему туда и что там будет дальше, она не знала. Просто шла, потому что так надо, так правильно…

Странное чувство не подвело: лес начал редеть. Последний ряд молодых березок расступился, и перед ней открылся пригорок, плавно спускающийся к маленькой речушке. Берег был усыпал разноцветными палатками и горящими кострами. В воздухе стоял запах жженой травы.

Несколько молодых ребят суетились вокруг огня и готовили обед. Один парень в кепке козырьком назад сидел на своем рюкзаке и играл на гитаре:

Люди идут по свету,

Им, вроде, немного надо,

Была бы прочна палатка

Да был бы не скучен путь…

Инструмент затих.

–Ну же, чего остановился? Продолжай! Мы еще не разу не допели эту песню до конца! Сколько можно? – девушка отвлеклась от пышущего котелка и завизжала. Похоже, и сегодня песенке не суждено быть спетой. Остальные ребята в упор уставились на вышедшую из леса: окровавленная футболка явно произвела впечатление.

Вдруг поплыло перед глазами, пространство закрутило, словно карусель. Очертания берега, леса, палаток, орущих ребят начали выцветать, все побелело, потом ослепительный свет вырвался из каждого предмета и слился в одну вспышку. Земля под ногами исчезла – Катя полетела вниз, в белую пустоту.

Она что есть силы закричала, и её крик разрывал пустоту. Но белая бездна неумолимо приближалась, два метра, метр… Вспышка света – пустота сменилась кристально прозрачной водой.

– А-а-а!– девочка лицом к лицу встретилась с собственным отражением в зеркальной глади.

Пять месяцев назад.

Золотистые лучи залили чистое небо, придавая ему ослепительную белизну. Солнце готовилось подняться над горизонтом, обещая городу ясное морозное утро.

– Мороз и солнце – день чудесный…– весело напевала румяная белокурая восьмиклассница, бодро шагая по вытоптанной среди сугробов дорожке вдоль железной изгороди, за которой начинался школьный двор.

–Ты эскимос, мой друг прелестный, – пробурчала её спутница, высокая, немного нескладная девочка с русыми волосами и серыми, как снег у тротуара, глазами.

Блондинка удивленно уставилась на подругу.

– Середина февраля, восемь утра, на улице двадцатиградусный холод – а тебе хоть бы хны! – принялась пояснять спутница. – Скачешь по дорожке в легкой курточке с таким видом, будто все в порядке. Мне кажется, что посели тебя в Антарктиду – ты и там будешь песни распевать, – на последней фразе девочка обхватила себя руками и поежилась.

– А что в этом плохого, – блондинка обиженно поджала губы, – утро сегодня и вправду прекрасное. Смотри, как сверкает снег на солнце, словно добрый волшебник оставил в подарок горы серебра! – девочка провела рукой по решетке школьного забора. Облепивший стальные прутья снег посыпался вниз, вызывая у подруги новый приступ дрожи. – Кать, ну взбодрись же! У тебя же сегодня День рождения! А выглядишь, словно на каторгу идешь!

– Угу, – кивнула Катя, – школу по-другому, как каторгой не назовешь. – Она остановилась и принялась что-то искать в своем рюкзаке. – Вот, очередная двойка по английскому языку. – Катя сунула подруге листок в клетку, весь перечеркнутый красной пастой. – Если так дальше пойдет, то меня ждет неуд в конце года, и родители точно запретят мне ходить в театральный кружок. А у нашей труппы, между прочим, в июне выступление на Празднике Аполлоновой Лиры. Теперь ты понимаешь, почему у меня такое настроение?

– Твоих родителей я знаю уже давно, – возразила блондинка, – и уверена, что они такого не сделают, потому что любят тебя. Просто нужно чуть больше уделять времени изучению иностранного языка.

– Ангелина, не начинай, – запричитала Катя, – я вообще хочу в театральный поступить. Нужен мне этот английский? – девочка закинула рюкзак на плечо, завернула в школьные ворота и быстро зашагала к школьному крыльцу: опаздывать на урок, который ведет её классный руководитель, не хотелось. – Если бы мама с папой разрешили делать мне все, что захочу, то это был бы лучший подарок на День рождения.

Ангелина хотя и не возражала Кате, в глубине души с ней не соглашалась. Сама блондинка была сиротой, жила в детском доме на берегу реки и никогда не знала родительской заботы. Денег на обучение в вузе ей вряд ли кто-нибудь даст, поэтому придется учиться в техникуме на повара или швею. Подруге повезло больше: мама с папой давно присмотрели престижный социально-гуманитарный университет и готовили Катю к профессии переводчика в международной компании по производству медицинского оборудования. Ангелина искренне не понимала Катиного протеста, потому что о таком будущем можно только мечтать. Разве можно жить припеваючи, работая кухаркой в столовой или портнихой на заводе? А тут тебе и стабильная работа, и хороший заработок, и возможность повидать другие страны. Неужели все эти блага можно променять на многочасовые репетиции в старом душном театре на Таганке? Может, дело было в том, что Катя никогда не ощущала недостатка в одежде, игрушках, книгах и прочих мелочах? Ангелине часто приходилось видеть, как её одноклассница приходит в школу в модных джинсах или кроссовках, и тогда в её душе вспыхивало пламя зависти, которое, к счастью, из-за искренней привязанности к подруге, тут же гасло. Конечно же, блондинка хотела иметь семью и дом, поэтому расстраивалась, когда сталкивалась с Катиным нетерпением к щедрости и заботе её родителей.