***

Мы молча и быстро щли к кишлаку. Движение и ясная цель помогали мне зацепиться за действительность, вытащить себя из ватной, душной темноты горя. Тропа обогнула выступ склона, и я не сразу поняла, что не так.

– Дервиш, – сказала Ниссо.

Дервиша не было. На противоположном склоне, где раньше возвышалась заметная издали каменная фигура, сейчас осталась только нижняя часть его «юбки». Остальное грудой обломков лежало у подножия. Дервиш покинул эти места, и в них пришла беда, как и было сказано в легенде. Я вспомнила, как прошла мимо Ромки, когда он звал меня присесть рядом на привале. Как стебались про него с Ниссо и Мухой. Мне захотелось умереть вместе с ним, потому что невозможно было пережить этот стыд, за который больше не у кого попросить прощения. Я остро осознала огромную брешь в сердце, в том месте, которое принадлежало Лешему. Оказывается, ему принадлежало очень большое место – брешь была размером со вселенную. Теперь так и ходить мне с дырой в груди до конца моих дней, ведь уже больше не у кого попросить прощения. Как оказывается важно, жизненно необходимо иметь возможность просить прощения, как больно и безысходно знать, что больше никогда не сможешь. Никогда… Громада этого бескомпромиссного слова вдруг обрушилась на меня всей своей мощью и неотвратимостью. Я побежала, помчалась по тропе, прочь от этого слова, а оно дышало мне в спину, сверлило затылок пристальным взглядом, хватало за руки. «Никогда, больше никогда…» – шипело оно в ухо зловещим шепотом.