– Агатик, ну давай напоследок «Виноградную косточку», да и пойдём баиньки. Завтра с рассветом на Папулю, так что не засиживаемся, ребятки. – сказал Игорь.

Гитара перешла ко мне, я тихонько тронула струны:

– Виноградную косточку в тёплую землю зарою,

И лозу поцелую и спелые гроздья сорву.

И друзей позову, на любовь своё сердце настрою,

А иначе зачем на земле этой грешной живу?

Куплет за куплетом я пропевала в конце: «А иначе зачем на земле этой грешной живу?» Четыре куплета. Четыре раза заданный вопрос. И правда, зачем? Я смотрела в потухающий костёр. Угли жили своей огненной жизнью, то пульсируя красным жаром, то покрываясь серым блёклым пеплом. Захотелось дунуть на них, чтобы выпустить запертое пламя, которое, казалось, билось изнутри в поисках выхода.

– А правда, зачем мы живём? – вдруг озвучил мои мысли Майкл.

Игорь дунул на угли. Маленькие ладошки последних сполохов всплеснули, как-будто в прощальном благодарном жесте. Странное чувство: стоило мне только подумать, как уже сделано.

– Чтобы добиться, чего хочешь. – в ответ на вопрос Майкла сказала Ниссо. – Ребята, а давайте, каждый расскажет, чего он хочет добиться в жизни, кем стать лет через десять, например. Я пойду на таджикскую филологию. Хочу изучать древние рукописи, переводить их на современный таджикский и на русский. Я чувствую, что наши предки знали что-то такое за пределами обычного мира. Что-то волшебное, сверхъестественное, до которого можно дотронуться, если хорошо их понять.

– Фантазёрка, – снисходительно сказал Муха, – будешь нашим детям древние персидские сказки рассказывать на языке оригинала.

В его планы явно не входила научная работа Ниссо, хотя жена с высшим образованием – это хорошая партия в понимании столичных таджикских женихов. Мы хохотнули, а он продолжил:

– Я хочу все золотые медали собрать: республику, Союз, чемпионат мира, олимпиаду. И не по одному разу.

– А если не получится? – спросила Ниссо.

– У меня – получится, – припечатал Муха так уверенно, что на несколько секунд повисла задумчивая пауза.

– Майкл? – нарушила тишину Ниссо, которая, похоже, взяла на себя роль ведущей.

– Ну, вы знаете, я в МГИМО, с прицелом в сторону арабов. Дед говорит, это самое перспективное направление на ближайшие тридцать лет. Ну и шанс мотаться за границу.

– Игорёк, – распорядилась Ниссо.

– А просто жить не считается? Обязательно мир завоёвывать? Я закончу вуз, буду работать инженером, женюсь, – и он посмотрел на меня, – да вот на Агатке, хотя бы. Пойдёшь за меня?

Все краски мира хлынули к моим щекам, стало жарко. Шутит? Или не шутит? Делает вид, что шутит, а сам почву зондирует, вот что. Все смотрели на меня выжидательно. Кроме Лешего. Он смотрел так, будто от моего ответа зависит его жизнь. Меня начинали бесить эти взгляды.

– Ну-у, если дашь за меня хороший калым… – попробовала отшутиться я.

– Эх, и почему девушки такие меркантильные? Вот вернусь из армии и буду копить калым.

Все засмеялись. А на меня накатило какое-то дикое смущение, но в душе было приятно, я верила, что это была не просто шутка, а признание, о котором знали только мы с Игорем. Ну, ещё Леший. Перестал хоть на меня пялиться.

– Леший, а ты? – продолжила Ниссо.

– А я изобрету новый способ связи, – оживился Леший. – Представьте, каждому человеку под кожу на виске вошьют маленький чип, который соединит всех людей в единую информационную сеть через спутник. Когда ты решишь со мной связаться, – он показал на Ниссо, – просто положишь палец на висок, подумаешь обо мне и вуаля, мы можем обмениваться мыслями.

– Это будет ужасное изобретение, откажись от этой идеи. Люди поубивают друг-друга, если смогут читать мысли. – захохотала Ниссо.