– Иван Петрович, – позвала его Успенская через коммуникатор, – "Иона" просит разрешения провести дополнительную диагностику систем перед запуском инжектора.

Орлов и Кондратьев переглянулись.

– Странно, это не предусмотрено протоколом, – заметил сержант.

– И всё же я бы послушал, что скажет "Иона", – ответил Орлов. – Разрешаю диагностику.

– Благодарю, товарищ Орлов, – отозвался голос ИИ. – Я обнаружил незначительные колебания в контуре стабилизации инжектора. Рекомендую отложить активацию на один час для проведения корректировки.

– Колебания? – Орлов нахмурился. – Покажи данные.

На экране появились графики, показывающие микроскопические отклонения в работе системы.

– Это в пределах допустимой погрешности, – заметил Кондратьев. – Нет необходимости откладывать.

– И всё же я соглашусь с "Ионой", – твёрдо сказал Орлов. – Лучше потерять час, чем рисковать всем экипажем. Мария, пожалуйста, приступайте к корректировке вместе с инженерной группой.

Кондратьев недовольно покачал головой, но возражать не стал.

Час спустя системы были откалиброваны, и "Русь-2" готовилась к прыжку в подпространство.

– Инжектор на полной мощности, – доложил инженер.

– Координаты расчитаны и введены, – подтвердил штурман.

– "Иона", состояние систем? – спросил Орлов.

– Все системы функционируют идеально, товарищ Орлов. Готовность к прыжку – сто процентов.

– Внимание всем! – Орлов обратился к экипажу. – Через минуту мы совершим первый в истории человечества межзвёздный прыжок с использованием гравитационного инжектора. По расчётам, перегрузка будет минимальной, но всё же рекомендую всем занять противоперегрузочные кресла. Активация инжектора через пятьдесят секунд.

Экипаж занял свои места. В командном модуле воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим гулом систем жизнеобеспечения.

– Десять секунд до активации, – объявил "Иона". – Девять… восемь…

Орлов посмотрел на Кондратьева. Лицо сержанта было непроницаемо, но Орлов заметил, как его пальцы крепко сжимали подлокотники.

– Три… два… один… Активация!

На мгновение всё вокруг словно замерло. Затем корабль содрогнулся, и пространство за иллюминаторами исказилось, превратившись в калейдоскоп невообразимых цветов и форм.

Орлов почувствовал странное ощущение – будто его тело одновременно растягивается и сжимается. Звуки стали гулкими и отдалёнными. Время, казалось, потеряло всякий смысл.

А потом всё закончилось так же внезапно, как началось. "Русь-2" вынырнула из подпространства, и звёзды за иллюминаторами приобрели совершенно незнакомую конфигурацию.

– Мы… мы сделали это? – неуверенно спросил кто-то из экипажа.

– "Иона", анализ звёздной карты, – приказал Орлов, игнорируя лёгкое головокружение.

– Анализ завершён, товарищ Орлов, – отозвался ИИ. – Подтверждаю: мы находимся в расчётной точке, система КЭДО-117. Расстояние от Земли – четыре с половиной световых года. Прыжок успешен.

По кораблю разнеслись радостные возгласы. Люди обнимались, поздравляя друг друга с успехом.

– Мы сделали это, Иван! – Мария, появившаяся в командном модуле, сияла от счастья. – Твоя теория работает!

Орлов позволил себе слабую улыбку.

– Да, работает. Но это только начало.

Он повернулся к иллюминатору и увидел в отдалении тусклую красноватую звезду – КЭДО-117. Где-то там, в системе этой звезды, их ждала цель экспедиции – планета, получившая обозначение КЭДО-117-4.

– Наводим телескопы на четвёртую планету, – распорядился Орлов. – Начинаем сканирование.

Кондратьев подошёл и встал рядом с ним у иллюминатора.

– Впечатляюще, Иван Петрович, – тихо сказал он. – Похоже, ваш инжектор действительно безопасен.