– Вы меня с кем-то спутали, – возмутился я.

– Ты здесь снимаешь комнату? – они вели себя крайне нагло.

– Да.

– Тебе 31 год?

– Да.

– Ты Драгош?

– Я Икар.

– Ты нам должен 150 000 рублей.

Я закрыл дверь, они воткнули в неё топор. «Квартира проклята», – решил я и вскоре съехал. После этого я и оказался у тётушки в Черноголовке. Тогда же я был уволен из мест по продаже телефонов и мобильной связи.

Но мы отвлеклись, мой читатель.

Пока весь прогрессивный мир предлагал раскрыть в себе внутреннюю женщину и очертить её личными границами, я окончательно принял в себе гуманитария. Спустя три года вне привычной нефтегазовой среды я наконец понял, что я такой же инженер, как Волочкова – президент. И устроился машинистом сцены во Дворец культуры. Раз уж не получается зайти через парадный вход, то можно попробовать и с чёрного. Став чернорабочим работником культуры, я вновь воспрял духом.

В ту же ночь со словами «Мы с тобой одной крови» мне во сне явилась Алла Борисовна Пугачёва. Жизнь заиграла новыми красками. Первые полдня я перемещал штанкеты с декорациями и одеждой сцены, вторую половину дня сопровождал концерты и спектакли. Кого я только там не повстречал! Я робко фоткался с Катей Лель и по-щенячьи тискал котов Куклачёва. Подмигивал звёздам телесериалов и нежно обнимал Марию Аронову. Мой телефон наполнился фотографиями с семейством Газмановых, с цветущей Жасмин, с артистами театра и кино и даже с любящим до слёз Александром Серовым! А однажды поздней ночью во время подготовки к спектаклю мне удалось пожать руку реинкарнации Есенина/Высоцкого/Пушкина, в миру – Сергею Безрукову!

И всё бы хорошо, но зарплата была, как за грехи расплата. Выгодней было только встать в подземном переходе с гитарой. Днём мои соцсети пестрили звёздной жизнью, а ночами я рыдал в черноголовскую подушку. Я устал, у меня больше не было сил. На этом фоне я стал писать стихи. Тяжёлые, с надрывом, местами с сексуальным подтекстом:

или

Спустя полгода меня, если так можно сказать, повысили до звукооператора. Вернее, я стал совмещать обязанности рабочего сцены со звукорежиссурой. Зарплаты стало больше ровно на две шаурмы в неделю. Но Господь услышал мои мольбы, и вскоре я смог устроиться в московскую школу. Карьера в бюджетной сфере резко рванула вверх. Я не бросил родной ДК и остался там на подработках. Двойной фарт, бинго! Наконец я смог вернуться обратно в Москву! Прощай заплаканная черноголовская подушка, здравствуй съёмная комната в московской трёшке. Спасибо, тётушка, за всё! В школу меня взяли, как раз благодаря опыту работы в ДК. Они выиграли приличный грант на обустройство актового зала, который превратился в достаточно неплохой концертный зал с дорогостоящим оборудованием. Там я стал главным по концертам и репетициям. Весь свой черноголовский скарб я перевёз буквально за один присест. Два чемодана, гитара и фляжка из-под папиного самогона. Москва, я вернулся.

Новые силы бурным потоком хлынули в моё измученное тело. Я по-прежнему был горячим молодым алиментщиком. Регулярные занятия на турнике и отжимания от пола обманчиво поднимали мою самооценку. Я избавил голову от широкого, как Ла-Манш, пробора и по совету своего барбера стал использовать воск средней фиксации. У меня появились короткие зауженные брюки и замшевые мокасины с Садовода. Я перестал носить носки летом. В конце концов, как мне казалось, я стал настоящим столичным денди. Правда, перемещающимся на общественном транспорте и работающим на двух работах. В ту пору фразу «Быть, а не казаться» я понимал по-своему.