В конце матча, за две минуты до сирены, я перехватываю шайбу, обхожу двух защитников, финтую перед вратарём и отправляю её прямо в угол. 3:0!

Сирена оповещает о конце игры. Мы побеждаем. Болельщики сходят с ума, арена наполняется скандированием. Я снимаю шлем и вижу, как на скамейке Джон Миллер хлопает в ладоши с довольной улыбкой.

– Отличная работа, ребята, – говорю, стуча перчаткой по спине Мура.

Мы – команда, мы – «Кингз». И сегодня мы снова доказали, почему заслуживаем это имя.

***

Мы все шумной толпой врываемся в раздевалку. Потные, уставшие, вонючие – но счастье с нас просто льётся. Адреналин ещё не отпустил, все смеются, шутят, кто-то уже снимает форму. Я только собираюсь снять шлем, как дверь резко распахивается, и внутрь заходит наш новый владелец.

– Кингз! Я очень рад, что купил вас! – его голос гремит, как гром среди ясного неба.

Раздевалка взрывается: парни кричат, смеются, кто-то стучит клюшкой об лавку.

– Спасибо вам за эту игру! – продолжает он, начав хлопать в ладоши. Ему вторят другие, шум нарастает.

Но я замечаю его только краем глаза. Моё внимание приковано к ней. Она стоит чуть в стороне, обхватив себя руками, будто пытаясь стать меньше, незаметнее. Короткий чёрный топ, кожаные шорты, сапоги – и всё. Ну хоть колготки надела. Но на её лице что-то другое: холод, который она пытается скрыть, но я вижу, как её плечи слегка подрагивают. Замёрзла. И, чёрт возьми, это зрелище заставляет моё сердце сжаться.

Мгновенно беру своё джерси для тренировки из шкафчика. Оно пахнет потом и льдом, но сейчас это не важно. Шаг к ней – наши взгляды пересекаются, и я вижу, как она напрягается, словно ожидая подвоха. Её глаза, такие большие и зелёные, смотрят на меня с лёгкой настороженностью, но в них читается что-то ещё. Что-то, что заставляет меня действовать.

– Хоть что-то накинешь. Больно на тебя смотреть, – говорю я, мягко, но твёрдо, накидывая на неё джерси. Оно слишком большое для неё, свисает почти до колен, но это только подчёркивает её хрупкость.

– Мне это не нужно, – она пытается протестовать, но тут же вытаскивает руки в рукава, как будто инстинктивно ища тепла. Её движения такие резкие, но в то же время грациозные, что я не могу не улыбнуться.

Я улыбаюсь, не сдерживаясь. Её глаза хлопают, как у удивлённого ребёнка. Она красивая, чёрт возьми. Но воровка. И, несмотря на всё, что между нами произошло, я не могу остаться равнодушным. Она стоит передо мной, такая маленькая и уязвимая, но в её глазах всё ещё горит тот самый огонь, который когда-то привлёк меня.

– Ну что, воровка, – говорю я, слегка наклоняясь к ней, чтобы наши глаза были на одном уровне. – Теперь ты хотя бы не замёрзнешь.

Она смотрит на меня, и в её взгляде читается что-то между благодарностью и раздражением. Но она не отворачивается. И в этот момент я понимаю, что, несмотря на всё, что было и что будет, я не могу просто отпустить её. Она – как шторм, который невозможно предсказать. И я, как дурак, готов снова броситься в этот ураган.

– Котин! Живо на интервью! – раздаётся голос Саманты Рейнольдс, нашего главного PR-менеджера. Она заглядывает в раздевалку, махая мне рукой, и её взгляд на мгновение останавливается на Стелле. В её глазах я вижу что-то между удивлением и лёгким пренебрежением. Но она быстро отводит взгляд, возвращаясь к своей деловой маске.

– Иду! – отзываюсь я, но перед тем как выйти, оглядываюсь на Стеллу ещё раз. Она стоит в моём джерси, её пальцы сжимают ткань так крепко, будто она боится, что её отнимут. И почему-то внутри всё переворачивается. Это странное чувство – будто она уже стала частью моей жизни, хотя я даже не знаю, кто она на самом деле.