Ателье и офис находились в старом особняке, с порога была видна деловая суматоха – телефоны звонили, прерывая голоса, мелькали пижонистые мальчики, посередине зала группа полуголых манекенщиц, на них надевали одежду. Там же сновал планетарная звезда моды с букетом булавок, около него толпились молоденькие ассистентки, внимательно слушая каждое слово мэтра. Я терпеливо ждал, когда он отвлечется, подойдет ко мне и посмотрит быстро еще пахнувшие масляной краской шляпки. «Слишком артистические», – вынес приговор и посоветовал обратиться к другому более эксцентричному дизайнеру. При этом заинтересовался ценой моих произведений. Выбрал пару и отдал мне сразу деньги. Я потом узнал, что они висели долго в коридоре офиса, далее след работ потерялся навсегда. Утром следующего дня пью кофе с Валис на террасе кафе и строю планы открыть бутик современных головных уборов, расписанных разными художниками, на что она серьезно ответила:

– Мистер Игорь, вы сошли с ума, какие шляпки? Пишите картины и выставляйтесь! Тратить силы на моду слишком дорогое занятие.

С Клодом Монтана я постоянно пересекался то тут, то там, иногда, просто гуляя по улице, встречались, обменивались приветствиями.

Один раз, ближе к лету, Валис взяла меня с собой на пати. Это был, кажется, день рождения ее друга по работе. Взяли такси от гостиницы и при ехали в 16-й район. По дороге я пытался выудить побольше о месте, куда мы едем. Она поправила бархатное платье, закрыла плотно коленки, таинственным голосом сказала, что вечеринку устраивает наследник богатого дяди, буржуазный пережиток старой Франции, и то, что будет много шикарных дам, большой выбор для бедных художников. Войдя в двери, я увидел и вправду народ под гребенку. Женское общество сияло ожерельями из бриллиантов. Подошел гарсон и предложил бокал шампанского. Я покинул Валис и прошелся по комнатам, разглядывая декор и картины. В библиотеке встретил лежащего на диване Клода Монтана, рядом почти на его ковбойских сапогах сидели трое молоденьких красавчиков. Перейдя в следующую, заметил скучающую миловидную толстушку и пристроился к ней, начал разговор с шутки, она довольно захихикала, ломая кусок пирога, мы сдвинулись ближе, мой язык развязался и понесся пропеллером. Та оказалась журналисткой желтой бульварной прессы, было о чем поговорить.

Ну, естественно, затронули тему моды, она, пронырливая, склонная к сплетням, поведала про Клода, что тот выскочка и вся его заслуга в том, что выбился в люди благодаря своему сексуальному достоинству. Красавец с угла бульвара Сен-Жермен, где снимал влиятельных клиентов, да, правда, таких было много, одни занялись бизнесом, другие – модой.

– Ни фига себе, Клод занимался мужской проституцией? – удивлено спросил я.

– Да что тут особенного? Сейчас он знаменитость. Просила дать мне интервью – отказал, говорит, что интересуют серьезные журналы с глянцевой обложкой. Ну а вы чем занимаетесь?

– Русский художник с Сен-Жермен. Ага, приятно познакомиться.

Когда она запьянела, повела меня за руку в дальний конец квартиры, за шторами скрывалась маленькая комнатушка, освещенная настольной синей лампой. Мы легли на просторную кушетку, журналистка положила подушку под голову, и, как бывает в таких случаях, к нам зашла Валис. Обрадовалась, что я тут, положила перед нами кофейную тарелку, наполненную белым порошком:

– Угощайтесь, друзья. Чистый колумбийский кок, могу дать соломинку понюхать. – И подала пример, подхватив ноздрей порцию наркотика.

Потом к ней присоединилась толстушка, окончательно вырубилась, закатив кверху очи, уже полностью отключилась от меня и остального окружающего мира, засопела и крепко заснула. Пробовать эту гадость, конечно, я не стал, вышел из комнаты и провел остаток вечера у буфета в компании шальной молодежи.