– Ты, вот, курва без регистрации, зачем к нам на Альфу летаешь-то? Родственников здесь нет. Добровольно с Веги неделю переть ради заседания суда – не логично. Что там, что здесь, будешь по телекоммуникатору с судьёй говорить. Физически ты сюда зачем? У тебя что, особо тяжкое? Бегал бы в своей Дальней Разведке всю жизнь хоть за границу Галактики! Комитетский парусник тем более… Ты же выслужившийся! За каким хреном сам летаешь сюда? Что за тяга к самобичеванию? Ты же, курва, типичный дальний разведчик. Первопроходец, мать твою! Как и остальные разведчики, ты – самовлюблённый эгоист, сам себе не враг. Сейчас заполню протокол, отправлю копию куда надо, и, как оно дойдёт до твоего руководства, так и назначат тебя на гальюны месяца на полтора. Будешь ёршиком мочеприёмники полировать. Тебе оно надо?

А капитан действительно хорош. Интересно, не читает ли он лекции пионерам о важности коллектива и неизбежности Коммунизма в свободное от службы время? Рассказывает простые вещи сложными словами.

– Доставь меня на ровере в суд и расскажи, где живёт эта ваша Тамара Крутицкая.

Это сказал за меня Поллукс, совершенно забыв, что находимся мы в отделении милиции. Пришлось для важности и брови нахмурить.

Сотрудник посмотрел на меня с таким удивлением, словно мы и не говорили о товарищах Смите и Ковальском, а я прямо на его стол взятку положил! В живых деньгах и при свидетелях. Капитан занервничал и начал что-то искать у себя в карманах, не найдя того, что искал, положил руку на шокер, и сразу успокоился, почувствовав оружие в ладони. После краткого всплеска энтузиазма передо мной снова был скучающий сонный милиционер. Он усмехнулся и сказал, качая головой и шевеля усами:

– Всё-таки, ты враг себе или просто мазохист… Я-то тебя до нарсуда доставлю, не переживай. Только сменщика дождёмся и вперёд. Дело своё провернёшь и вали обратно в свою разведку, подальше от Альфы. Но если ты ожидаешь, что Крутицкая тебе просто так подпишет вылет, то ты самонадеянный придурок. Курточкой не откупишься от её обиды. Потому будь готов, что поработать может заставить, – милиционер поджал губы и зачем-то почесал нос, изображая какой-то условный сигнал, потом взял мой документ и продолжил: – А сколько там тебе лет-то? Ага?! Не похоже… Цветов возьми для Тамары и таблеточку прими для храбрости и стойкости перед лицом… Эй! Чего лыбишься, как параша, курва? К доктору тебя отправить надо, а не в нарсуд! Слышал я, что у разведчиков крыша едет медленно, но упорно. Как ты медкомиссию проходишь-то? Тебя же на народные средства отправляют разведывать… Что вы там разведываете? Радиевые жилы? Астероиды золотые? Так в вашем гимне поётся? "Там, где вы были – города стоят?" А, может, ты уже это? Того? В каком году Гагарин в Космос полетел?

– Сорок третий год от Первой Революции! – я выпрямился и задрал вверх подбородок.

– У вас в Комитете от Первой Революции даты считают? – усмехнулся милиционер.

– И от Второй тоже, – я улыбаюсь, а Поллукс внутри меня смеётся в голос так, что приходится сказать ему строго: – Тс-с-с!

Капитан с большим интересом осмотрел меня, улыбающегося идиота, цыкнул и спросил:

– Это ты кому "Тс-с-с!" сказал?

– Никому!

– Ага! Никому, значит? Если у тебя, как и у твоих соплеменников из Комитета, шестерёнки в мозгу ломаются, ты сразу так и говори честным гражданам! Нечего мне тут дурака валять! Рассказывали мне, что для вашего брата-разведчика раздвоение личности обычное дело. Ты своё "Тс-с-с!" ему говоришь? – милиционер постучал себе пальцем по лбу.

Да, иногда я разговариваю сам с собой. Обычно это происходит в стрессовых ситуациях, но иногда и в обычной рабочей обстановке. Например, когда откалываю геологическим молотком кусок кварца от скалы, я могу сказать себе: «Поллукс, а какого хера кварц здесь нашёлся?» И Поллукс, как настоящий профессионал и эксперт, отвечает мне: «Пауль, ты идиот! На этом спутнике когда-то была вулканическая активность, и кварц кристаллизовался из магмы!»