Золотой астероид Антоний Анфимов

Название: Золотой астероид

Автор(-ы): Антоний Анфимов

Ссылка: https://author.today/work/306299

Автор выражает благодарность всем дорогим читателям, кои решили открыть этот роман.

Автор берёт на себя ответственность доказывать право этого произведения быть причисленным к жанру Научной фантастики.

Автор понимает значение слова Антиутопия.

Автор понимает значение слова Гравитация.

Автор понимает принцип работы Солнечного паруса.

Автор поддерживает теорию наличия у каждой звезды собственной Гелиосферы.

Автор НЕ является членом или участником каких-либо политических движений и партий.

Автор осуждает все проявления нетрадиционных ценностей.

Автор осуждает все проявления национальной неприязни.

Автор осуждает романтизацию арестантского уклада.

Автор призывает любить ближнего своего, не возжелать жены ближнего, уважать старших и пользоваться кремом от загара.

Благодарю.

Грей заставил себя ждать. Сутки после посадки я просто гулял по паркам и рощам. Не подумайте, что на Марсе много парков, планетка небольшая. Что-то красивое растёт только в тех местах, где за ним ухаживают. Бамбуковым же зарослям наплевать где расти, лишь бы было жарко и влажно. Компанию бамбуку составляют многочисленные виды пальм, тропических деревьев и редкая сакура – причина аллергии у всех людей не марсианского рождения. Надевайте маски и респираторы, мойте руки перед едой, кушайте побольше местных крестоцветных и не побрезгуйте марсианскими яблоками сорта антоновка-макинтош.

На второй день заглянул в Музей Астроинженерии имени Сергея Павловича Королёва. Именно заглянул, потому что на обзорную экскурсию для туристов нужно записываться за год. К тому же, в составе групп, а у меня, как у работника Комитета Дальней Космической Разведки, бесплатный билетик только на осмотр внешнего контура музея. Мы, сотрудники Комитета, нечастые гости в Солнечной системе.

Много лет назад на Марс спустили повреждённую «клешню», космический завод для плавки астероидов. У самых первых заводов были проблемы с источником энергии. Плазматроны жрали за троих, а жрали они отнюдь не капусту марсианскую и не яблочные очистки. Реакторы отрабатывали свой ресурс, потом вся конструкция шла на слом.

Эта – самая первая “клешня”. Плавила в экспериментальном режиме даже те космические камушки, которые современные уставы требуют помечать буквой "Г", в смысле "гамма", и не трогать. Вот и подавилась малышка парой таких на букву "Г".

Восстановить реактор на орбите не взялись, а для образовательных целей “клешня” оказалась как раз. Километр на километр – хорошая конструкция. Внушает, право слово. Колоссальная!

А теперь представьте, что двенадцать ступеней лестницы перед музеем выдолблены в граните с золотыми прожилками в форме вертикальной надписи «Слава Труду!». Буквы лежат ровно, там где нужно. Всё бы ничего, да нет на Марсе гранита в таких масштабах, чтобы золотые жилы содержала. Вообще, эта равнина есть ни что иное, как континентальная плита. Геологи обещали найти в недрах уран, но нашли лишь гранит. Хотя какой там "лишь"! Вот он, под ногами истирается и выветривается! Буквы, конечно же, не природной жилы, но выглядят грандиозно.

Давно не касался золотой руды. Надо сказать, что впечатлений с той экспедиции мне хватило по горло и на половину жизни. Потянулся спустя много лет за новыми впечатлениями, а тут…

Вот, что же меня удивляет больше, артефакты и строения со спутника Брелок в далекой системе Хоровод, или вид Доски Почёта с моим товарищем и другом, а именно Греем Эрлом Якобсеном? Заслуженный работник промышленности, начальник артели редкоземельщиков. Жаль, что до сих пор не Герой Труда. Или да? Но, видите ли, член Партии, без этого никак.

Смотрю на его изображение, а ко мне подбегает пионер вожатый с фотоаппаратом в руках и глазными имплантами под чёрными бровями. Мальчишка высокий и узкоплечий с высоким голосом – дитя Марса. Слово за слово и я делаю несколько фото этого молодого человека с его пионерами. Потом отдельно по двое, по трое.

Самая мелкая, рыжая и в веснушках, пионерка увидела на моей куртке шеврон Комитета, и попросила вожатого сделать наше совместное фото на фоне Доски Почёта. Стоим мы с ней в эпических позах: руки сложены на груди, левое плечо вперёд, подбородки задраны и никаких улыбок. "Какой ваш позывной, товарищ разведчик?" – спрашивает меня мелкая. "Кулик" – честно вру я, ведь проверить это она не сможет. "После Комсомола я к вам пойду работать!" – обещает девочка и убегает вслед за отрядом внутрь периметра музея. "Лучше не надо, милая" – говорю ей вслед, но она моих слов не услышит.

Смотрю ещё раз на фото Грея. "Наверное, ты уже Герой Труда, мой старый друг," – пробормотал я и вспомнил его жалобу и похвальбу, когда мы с ним проводили многочасовую беседу по видеосвязи. Это случилось после нескольких лет взаимного молчания. Он, как слушатель не очень, ведь не просёк, что я снова в деле и уже на Веге, готовлюсь к экспедиции. Зато как рассказчик Эрл – льёт мёд в уши, и жалоба его была на то, что ему выдали несколько тонн икринок карпов кои.

То была очень уважаемая Премия имени Председателя Лю за что-то хорошее и крайне полезное. Ну, и похвальба была об успехах рыбного хозяйства. Сам я дома держу пять бассейнов с радужной форелью, чисто на нужны нашего поселения. Так что, и мне есть чем похвастать, но обязательно спрошу товарища о масштабе его успехов.

На третий день ко мне в номер постучался невысокий сотрудник Эрла Грея. Синий комбинезон с золотыми отражающими полосами – это форма артели редкоземельщиков. Кажется, это женщина. Не марсианин(-ка). Пискляво извиняется от лица начальства за долгое ожидание. Сообщив, что начальник артели будет ждать через час, передал(-ла) мне ключи от глайдера.

– У меня же нет свидетельства на право управления! – протестую я, ожидавший, что полечу пассажиром, а никак не с рычагами управления в руках.

– Не переживайте так, Павел Карлович, всё схвачено. У вас с этой минуты временное разрешение и пропуск на целые две суток. Только куртку оставьте, пожалуйста, в гостевом доме, уж слишком много взглядов она привлекает.

– Да, и не по погоде, – соглашаюсь я, смотря как из-за крыш соседних зданий со стеснением выглядывает искусственное солнце.

– Да, Павел Карлович, вчера было прохладно, сегодня до сотни по Фаренгейту.

Как же давно меня на славянский манер не называли.

Нижайший поклон Грею за такое редкое счастье – полёт на глайдере. Если не разобьюсь при взлёте, то с горем пополам долечу и так же удачно сяду. Саму же работника-работницу забрал вездеход.

Длинная машинка на шести осях при четырёх рулевых колёсах. На дверях багажного отсека было наклеено изображение панды, упитанной, земной, мирно жующей стебель бамбука. Местные панды тощие, длинные и менее лохматые. Рядом с наклейкой была надпись иероглифами, что-то про Зелёную планету. Качнувшись на гидравлике вверх-вниз, колёсная гусеница понеслась резво и, подняв пыль грунтовой дороги, скрылась в тропических зарослях. Заросли эти начинаются прямо здесь, за сетчатой оградой гостевого дома, а кончается у первого забора самого предприятия. До Комбината отсюда километров шестьдесят.

Глайдер – не вертолёт и не корабль с кучей маневровых двигателей. Это медленная дура с очень ограниченным радиусом и потолком. Электромагнитный колебательный контур, воздушная подушка для посадки и очень шумный и примитивный двигатель.

Пролетая над зарослями бамбука, иногда сменяемыми тропическим лесом, то и дело слышу и ощущаю копчиком касания дна о верхушки растительности. Высота тридцать-сорок метров. Распугиваю крупных марсианских кукушек, они как раз гнездятся у озёр и мелких речушек, поближе к насекомым. Есть на Марсе и болота с гнусом и изобилием лягушачьей фауны, но мне к ним не надо.

Держу курс вдоль трассы, идущей под лесом и различимой сверху только по синим фонарям, шахтам вентиляции и по редким вышками связи. Пробовал задрать нос, но нет – двигатель не тянет. Потолок глайдера метров пятьдесят, так что Долину Маринера мне в этот раз не увидеть. Самая большая плотина в Солнечной системе расположена именно там. Моря в ближайшую тысячу лет не предвидятся, а дамб, плотин и водохранилищ рука человека создала с избытком. Хватает и на нужды сельского хозяйства, и на производство электричества для миллиарда населения. При этом пробуждающееся ядро – является источником энергии для самого большого в Метрополии Комбината. На маленьком Марсе очень много всего "самого большого". Местные жители одни из самых высоких среди Хомо Сапиенсов. Самая большая Гора Олимп прямо по курсу. Вершину мне с поверхности Марса не увидеть. Подножие оживающего вулкана, широкое и размазанное на многие гектары, уходит в облака на высотах от полутора километров. Смотровые площадки на главную достопримечательность ныне Зелёной планеты парят значительно выше уровня облачности. На них так же годовая очередь, как и в Музей Королёва. Любоваться придётся при взлёте или с орбиты. Выше Олимпа – только самомнение Эрла Якобсена Грея.

Шутка ли?! Ты летишь, летишь, летишь, а гора ближе не становится. Наконец, ландшафт чуть приподнимается, и становятся различимы дымы Комбината и столбы испарений из градирен. На площадку складов, по сути комбинатский космопорт, прибывает платформа с грузом астероидной руды. С диспетчерской мне командуют принять в сторону административных зданий. Сажусь. Где же Эрл?