— У тебя здорово получается, — киваю на холст, лежащий на столе.

— Не пойму, ты какую-то терапию начала? — озадачивает меня своим вопросом.

— В смысле? — тут же настораживаюсь я.

— Ну в прямом, — ухмыляется Артём. — Не бросаешься и не сыплешь оскорблениями. Я начинаю думать, что с тобой можно нормально общаться.

Вот же гад!

Пару секунд не свожу с него серьёзного взгляда.

— Иди ты! — отскакиваю от него подальше. — Просто невыносимый человек!

Иду на кухню, попутно чертыхаясь и подбирая всевозможные синонимы к слову “придурок”.

9. 9

Следующие пару недель можно назвать сражением за выживание в этой квартире.

Слова Артема о том, что я захочу сама свалить отсюда, не оказались пустым звуком. Не то чтобы он прикладывал к этому особые усилия, но каждая очередная наша стычка доводила до предела и по полной испытывала мою психику на прочность.

Между нами больше не произошло ни одного разговора, который может хотя бы отдаленно напоминать общение двух адекватных людей.

Мы грызлись, словно два цербера, которых сдерживает прочная цепь. Но предчувствие, что эта цепь уже слишком натянута и вот-вот грозится напрочь порваться, не покидало.

В универе так сильно закидывали разными творческими заданиями, что иногда я приходила в ступор. Заставляла взять себя в руки, и принималась к их выполнению.

За такой интенсивной занятостью потихоньку начала забывать о проблемах, волновавших меня в родном городе. И туда меня теперь совсем не тянуло. Будто сменив обстановку я смогла очнуться от длительного кошмара.

По выходным Воронов всегда просыпался позже меня, и эта суббота не стала исключением.

Мне это только на руку, чтобы мы не сражались за то, кто первый пойдет умываться и займет плиту. Вместе пребывать на одной кухне категорически не хотелось.

Артем, стыдно признаться, всегда готовил себе завтраки, в отличие от меня. Конечно, готовил исключительно правильную еду. Поэтому теперь помимо его овощей, яиц и прочего, в его холодильнике появилась куча продуктов и полуфабрикатов, из которых я могла быстро приготовить себе поесть.

Если еда Воронова всегда выглядела полезной и красиво приготовленной, то моя просто вредной и вкусной.

Даже находясь вдали от родителей, я не пришла к тому, чтобы самостоятельно готовить себе что-то сверх замороченное. Да и зачем? Мне вполне подойдет позавтракать бутербродами, а после университета заскочить в какое-то кафе и перекусить.

Именно сегодня у меня просыпается желание поджарить яичницу с беконом, который кинула вчера в корзину с покупками, даже не задумываясь, для чего буду его использовать.

Аккуратно выкладываю его на разогретую сковороду, жду полминуты и выбиваю сверху два яйца. Кусочек скорлупы тоже попадает туда, и я старательно пытаюсь достать его с сырого белка. Занимаюсь этим, пока не звучит звук входящего звонка.

Когда вижу имя звонившего, сердце в пятки уходит. Ума не приложу для чего маме Воронова понадобилось набрать меня субботним утром.

Мы, конечно, в достаточно хороших отношениях, но чтобы звонить... Такой надобности точно никогда не возникало.

— Здравствуйте, Мария Алексеевна, — быстро проговариваю я и попутно добавляю щепотку соли в мой будущий кулинарный шедевр.

— Привет, Викуся, — мило щебечет она.

Сказала бы, даже слишком., что немного настораживает.

Перец на кухне Воронова насыпан в специальную емкость с дырочками. Решаюсь добавить и его. Трушу совсем немного, но вижу, как вся белая поверхность щедро посыпается черным порошком.

“Твою ж…” — проскакивает мысль, и сразу отставляю перец подальше.

Хорошо, что готовлю лишь для себя - другим людям это даже показывать стыдно.