Артем, находящийся в жалких сантиметрах от меня, облегченно выдыхает, но напряженного взгляда всё равно не сводит.

— Кажется мне, что ты чего-то недоговариваешь, — сомневается она. — Ну ладно. Только смотри там, Вика, — строго произносит она. — Я тебе доверяю, как себе. Не забывай, что у Артема совсем скоро свадьба, которой ничего помешать ни в коем случае не должно.

Сначала думаю, что она намекает на то, чтобы в случае чего я сразу доложила ей. Но потом осознаю, к чему на самом деле клонит.

И ощущаю себя так, будто ушат ледяной воды на голову окинули.

— Что Вы! — громко восклицаю я. — Нет, нет и ещё раз нет! Не несите ерунды! Я не для чего-то подобного сюда приехала!

У меня аж паника в груди поднимается от её предположения.

— Хорошо, я тебя услышала, — легко соглашается она. — Хорошего дня, Викуся. И не говори, пожалуйста, Артему, что звонила тебе.

— Ага, — безэмоционально заявляю я. — До свидания.

Слышу протяжные гудки.

Мы с Вороновым по-прежнему не прерываем зрительного контакта.

— Что пялишься? — не выдерживаю.

— И как часто? — указывает жестом на мой телефон.

— Что “как часто”? — непонимающе хлопая ресницами, хмурю брови.

— Докладываешь на меня как часто?

Напряжение между нами до такой степени нарастает, что лопается прямо здесь.

— Да вы совсем чокнутые все? — моментально воспламеняюсь, повышая голос. — Она думает, что я здесь в постель к тебе залезть решила, ты…— не нахожу нужных слов, от обиды, подступившей к горлу. — Не докладываю я на тебя! Даром не нужно. Вообще не знаю с какого перепуга твоя мама мне позвонила, — последние слова уже проговариваю гораздо тише.

Прохожу мимо Воронова, задевая его плечом и направляюсь в гостиную.

Приготовила, называется, завтрак.

До сих пор прикладываю полностью перепачканный кусок бумажного полотенца к пальцу, из которого не перестает идти кровь.

Но это волнует сейчас меньше всего.

Внутри все бурлит и кипит.

Даже не от недоверия Артема - его вполне можно понять. Я последний человек, которому он может довериться.

Мария Алексеевна - вот что меня сильно цепляет.

У нас с ней всегда были очень хорошие отношения. Мне казалось, что она понимала меня намного лучше, чем мать. И после произошедшего в прошлом году, я ей доверилась. Рассказала некоторую часть из того, что тяжелым грузом лежало на сердце. Её поддержка всегда помогала выбраться из темной пучины, ведь ей могла рассказать намного больше, чем родителям.

И теперь, зная о том, от чего я так долго пыталась оправиться, подозревает в том, что могу здесь закрутить роман с её сыном?

Противно настолько, что аж мутить начинает.

Очередное предательство в моей жизни.

Его, конечно, переживу намного проще, но осадок определенно останется со мной навсегда.

Даже не бросаю лишнего взгляда на Воронова, когда он появляется в гостиной. Надеюсь, что он просто идет в свою комнату, но озадачивает, когда присаживается рядом.

— Руку дай, — твердым голосом просит он.

Нет, скорее приказывает.

Вопросительно приподнимаю бровь, и поднимаю взгляд. Сразу замечаю в его ладони баночку с перекисью, а рядом, на столе, вату и зеленку.

— Я сама могу, — отнекиваюсь я, не совсем понимая, как реагировать на его порыв помочь.

Его взгляд серьезный и непроницаемый.

На отказ он лишь делает глубокий, раздраженный вздох, а после сам тянется и захватывает своей ладонью мою. Пододвигает поближе к себе, поворачивая нужной стороной.

Наблюдаю за его действиями словно завороженная, боясь спугнуть этот необычайный момент.

Кажется, даже сердце в груди замирает в эти мгновения.

Он капает перекисью на мой палец, но я даже не успеваю ощутить боли. Потому что все моё внимание сконцентрировано на том, как он аккуратно начинает дуть на мой него, когда происходит реакция и начинает шипеть и пениться.