— Да, — сразу включаю видеосвязь и направляю камеру на себя. — Ты чего названиваешь? Я же написала, что на парах сижу.

— Ты совсем перестала звонить, Вика, — жалуется она. — Мы же тут волнуемся за тебя и за то, как ты там обустроилась.

— Да что со мной станет? — отмахиваюсь и тяну губы в улыбке. — Нормально устроилась, просто очень устала с дороги, да и первые дни адаптации очень выматывающие.

Когда захожу в гостиную, вижу неожиданную для себя картину. Воронов сидит на диване, в его ладони кисточка, которой он старательно что-то выводит на холсте.

Неужели всё-таки картины в спальне — его рук дело? Поверить не могу.

— А Артём как? — слишком громко спрашивает мама, чем привлекает его внимание. — Подружились?

Наши с ним взгляды моментально встречаются, и я тяну губы в улыбке.

— Ещё как, — утвердительно киваю головой.

— Не паясничай, Вика! Говори честно, не обижаешь его там? — переживает родительница.

— Я? Ты что! — прикладываю руку к сердцу. — Нет конечно.

Улавливаю, что после моего ответа на его губах появляется ухмылка.

— Врёшь и не краснеешь, Вика! — цокает мама.

Тяжело вздыхаю и спешно подхожу к дивану, чтобы сесть рядом с Артёмом.

Он немного озадачен таким моим действием, но умело скрывает это под маской безразличия.

Теперь я уже беру в обзор камеры нас двоих.

— Видишь, — пальцами поддеваю щеку Воронова и немного её треплю. — Живой и невредимый твой Артём.

— Вика! — восклицает мама. — Что же ты за человек такой! Артём, привет! Ты как? Она тебя там ещё с ума не свела?

Родительница задаёт понятный вопрос, но его двусмыслиеменя немного смущает.

— Что Вы, Нина Максимовна, — он растягивает губы в доброй улыбке — мне так ещё ни разу не улыбался. — Пока держусь.

Он точно сейчас набрал себе баллов тем, что без проблем вспомнил её имя и отчество.

— Она тебя там не сильно смущает? — сыплет вопросами она.

Немного сдвигаю камеру, чтобы меня не было видно, для того, чтобы кинуть на Воронова предупреждающий взгляд.

Он его игнорирует и даже не смотрит в мою сторону.

— Нет, — отрицательно качает головой. — Вполне уживаемся.

— Это хорошо, — выдыхает мама, явно успокоившись. — Тогда отдыхайте, дети. Устали после учёбы, наверное. Ты главное присматривай за ней, чтобы глупостей не творила, хорошо?

— Мама! — недовольно восклицаю я. — Не начинай.

— Всё нормально, Нина Максимовна. Под моим присмотром ничего страшного точно не случится, — твёрдо заявляет он.

— Тогда я могу спать спокойно, — она прощается с нами и кладёт трубку.

Естественно, что через пару дней она снова будет волноваться по пустякам и искать подтверждение тому, что всё хорошо. Но сейчас мы смогли её убедить, и это определённо радует.

— Спасибо тебе, — мне сложно даются подобные слова в сторону Артёма, тем не менее произношу их.

— Что такого ты натворила в прошлом, что она так сильно беспокоится? — задаёт неожиданный вопрос Воронов.

Оказываюсь настолько к нему не готова, что ком к горлу подходит.

— Можешь не отвечать, если не хочешь, — он улавливает моментальную смену моих эмоций.

И я молчу, потому что не хочу посвящать его в подобное. Никого не хочу.

— Ты рисуешь? — спрашиваю спустя пару минут тишины.

— Очевидно, не правда ли? — снова острит он.

— Я видела картины у тебя в спальне, — ставлю перед фактом. — Тоже ты рисовал?

— Уже успела там побывать? — вопросительно приподнимает бровь Воронов.

— Ясное дело, — лишь пожимаю плечами.

— Ну, я не сомневался, — принимает как должное. — Да, мои.

— И как давно?

— Рисую? — спрашивает и получает мой утвердительный кивок. — Лет с десяти. Я в этом году оканчиваю специальность “графический дизайн”, а рисование — это занятие, которое приносит удовольствие.