– Значит, ты говоришь о том самом всаднике, который сегодня гарцевал перед вашим, наполовину женским войском с непокрытой головой, – догадался Лабиен. – Думаю, что теперь сделать это ему будет очень затруднительно…

Разговор прервал один из ликторов Цезаря. Телохранитель важной персоны в шлеме с черными перьями и таком же черном плаще застыл на пороге шатра и важно произнес:

– Легат Лабиен, тебя требует к себе наш консул! Немедленно!

Тит нехотя поднялся со стула и, приблизившись к женщине, перерезал путы.

– Никуда не уходи, если тебе дорога жизнь, – сквозь зубы бросил он и вышел из палатки, следом за надменным ликтором. Путь до шатра Цезаря прошел в полном молчании. Телохранитель изображал важную недоступность, а народный трибун не считал нужным с ним разговаривать. Наконец они вышли на плац.

Здесь, у пустого алтаря, топтался понурый Красс в плаще, изрядно заляпанном кровью.

– Здравствуй, мой добрый Тит, – смущенно выдавил Публий. – Дикари прорвались за Леман, и мой легион не сумел им помешать…

– У меня та же картина, – махнул рукой Лабиен. – Гельветы перешли Рону да еще и разорили половину лагеря. Все это равносильно поражению…

– Командиры, вы можете войти! – перебил их бесстрастный ликтор, слегка приподняв полог шатра.

– Подождите! Заклинаю вас именем Юпитера! – к офицерам подбежал запыхавшийся Марцелл и, задыхаясь на каждом слове, зашептал на ухо Лабиену: – Легат, мы потеряли орла – штандарт легиона!.. Я только что узнал… Гельветы вырвали его из рук мертвого знаменосца, там, в лагере, во время общей свалки… Военное счастье отвернулось от нас! Что же теперь будет?..

– Больше ни слова! Иди к солдатам. Ждите, я скоро вернусь! – прошипел потрясенный Тит, играя желваками и, оттолкнув ликтора, нырнул в палатку консула.

Цезарь сидел за столом и, растирая правый висок двумя пальцами, принимал какие-то порошки, которые подавал ему сосредоточенный лекарь. Его лицо было бледным, а на лбу выступила едва заметная испарина.

– Наверное, мы не вовремя? – обронил Лабиен, глядя на измученного полководца.

– Нет, все хорошо, – попытался изобразить улыбку консул. – Просто мои боли не спрашивают, когда им приходить. А вы садитесь, друзья мои. Будем решать, как нам выбираться из сложившейся ситуации.

Офицеры устроились за столом, напротив больного Цезаря. Красс молчал, кусая ноготь большого пальца, а Тит не знал куда девать руки и лихорадочно соображал, с чего начать доклад.

– Отдельные отряды дикарей прорвались за Леман и Рону, – нарушил молчание Цезарь. – Но они не уйдут далеко и останутся ждать остальных, чтобы вместе обрушиться на земли секванов. Так сообщают перебежчики, пожелавшие нам услужить. Наше положение довольно серьезное. Мы оказались обложены коварным врагом буквально со всех сторон.

– Это наша вина, храбрый Гай, – опустил голову Красс. – Мы готовы понести справедливое наказание.

– Я не стану никого наказывать, Публий, – недовольно поморщился Цезарь. – Даже Тита и его солдат, утративших штандарт своего легиона. Да, легат, не делай удивленное лицо, ибо и у стен есть уши. На войне может всякое случиться, помни об этом. Сейчас главное – вернуть боевой дух нашим когортам.

– Я не представляю, как можно это сделать, после такой утраты, – вздохнул Лабиен, рассматривая столешницу.

– К сожалению, серебряный орел – не единственная наша потеря, – горько усмехнулся консул. – Гельветы умыкнули деньги, которые предназначались на подкуп вождей секванов.

– О Юпитер! – воскликнул пораженный Тит. – В горячке боя я заметил телегу, груженную какими-то мешками, которую волокли гельветы. Но я подумал, что это зерно или готовая мука.