– В черепаху! – рявкнул Тиберий.

Когорта молниеносно выполнила команду, и стрелы бессильно застучали по щитам. Ворота лагеря распахнулись, и наглухо укрытые броней центурии двинулись вперед приставным шагом.

То, что увидел Лабиен, потрясло его. Гельветы успели перевести через Рону основную массу лошадей. А оставшиеся всадники, увидев римлян, развернулись и помчались назад, за Арв, поднимая брызги на мелководье. Когда они скрылись в зарослях, на песчаный берег высыпало пешее войско варваров. Противник быстро построился сплошной стеной, выставив круглые, желтые щиты.

В рогатых шлемах с размалеванными, хмурыми лицами, гельветы выглядели устрашающе. Между рядами воинов бегали женщины, похожие на фурий. В траурных, черных одеждах, с распущенными волосами, они размахивали горящими факелами и что-то кричали, подбадривая своих мужчин.

– В линию! – скомандовал Лабиен.

Тиберий начал перестраивать центурии в шахматном порядке, перекрывая брод и ворота римского лагеря. Перед строем гельветов выскочил молодой всадник с непокрытой головой. Он громко крикнул что-то невразумительное и взмахнул кривым мечом. В этот миг взошло яркое солнце, полностью ослепив римлян.

Варвары дико завизжали и бросились в брод, волоча за собой гигантское бревно, закрепленное на огромных колесах. Солдаты метнули пилумы в нападавших, но это лишь раззадорило воинственных гельветов. Удар сплошной стены желтых щитов был страшен. Левая центурия оказалась полностью смятой, а огромное бревно пробило в частоколе изрядную брешь. Правое крыло нападавших бросилось в пролом, сокрушая все на своем пути.

– Держать строй! – взревел Тиберий. – Тесните дикарей в воду! А за воротами их раздавит Марцелл!

Неожиданно со страшным грохотом рухнула вышка с катапультой. Нападавшие заорали во всю мощь своих легких, а из леса вновь выскочили кони, унося на спинах женщин и детей через зеленую Рону.

Лабиен зарычал, как дикий зверь, и, прикрываясь щитом, принялся бешено наносить мечом колющие удары.

– Ха – ху! Ха – ху! – ревели солдаты с каждым шагом, оттесняя противника к воде.

Стена желтых щитов чудовищно выгнулась. Наконец строй гельветов разорвался, не в силах сдержать напор средней центурии. Римляне устремились в прорыв, яростно орудуя мечами.

Из распахнутых ворот лагеря выскочил тот самый всадник с непокрытой головой, окруженный беспорядочной толпой пеших соотечественников, которые отходили перед сомкнутым строем когорты Марцелла. Кучка варваров катила перед собой груженую телегу, явно захваченную в лагере. Всадник что-то прокричал, перекрывая грохот боя. Его соплеменники отозвались диким визгом, схватили увесистые мешки, лежавшие в телеге, и бросились в реку, быстро удаляясь от берега. Солдаты Марцелла достигли воды, но сделать ничего не успели. Более подвижный противник уже оказался вне досягаемости.

Тем временем потрепанные ряды гельветов медленно отступали назад к Арву, давая возможность своим сородичам беспрепятственно перейти Рону. Вскоре Лабиен ощутил, как бурный поток заливает голени и норовит вырвать из-под ног скользкое дно.

– Когорта! Внимание! Стой! – взмахнув окровавленным мечом, крикнул он.

Разгоряченные солдаты дисциплинированно остановились, хотя многие продолжали изрыгать площадную ругань и злобно плевались в сторону противника, потрясая оружием. А гельветы быстро перебрались через бурный Арв и растворились в буйных зарослях, будто их и не было никогда.

Тит выбрался из воды и уселся прямо на песок, оглядываясь вокруг. На узкой косе, у слияния двух рек, лежали тела римлян и варваров. Кто-то из них уже отправился к Плутону, сжимая избитое оружие, а кто-то громко стонал, пытаясь отползти от мертвецов. Белый песок был залит кровью, которая на глазах превращалась в бурые, отвратительные пятна. Разбитый частокол, уже обильно политый водой, еще дымился, источая удушливый запах. А в проломе буквально висели на кольях два женских тела в рваных черных одеждах.