дал волю чувствам. Он закатил глаза и, потрясая кулаками, прокричал что-то невнятное. Его лицо источало вселенскую злобу, а неприятный, скрипучий голос будто проникал прямо в мозг. Затем старик достал расшитый кисет и, высыпав на ладонь немного бурого порошка, с чувством швырнул его на землю. Облако едкой пыли окутало ноги друида. Оно причудливо меняло формы, словно живое существо, медленно оседая в углах шатра. Вскоре облако исчезло, не оставив и следа, а седобородый победно уставился на ошеломленных римлян, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Браво! – захлопал в ладоши Цезарь. – Я словно оказался на празднике сатурналий[10]!.. И к чему же это представление?

– Мы все равно пройдем в земли секванов, и вы не сможете нам помешать! – грозно заявил Наммей. – Берегитесь! Вы растаете, как эта пыль под нашими ногами! Устами Думнорига говорил Дит – великий дух гельветов, живущий в темных дубравах. Он обещал нам победу, а вам – смерть, если мост через Леман не будет восстановлен в течение десяти дней. Я все сказал!

– Не будет вам моста! – поднялся со стула консул. – А если попытаетесь нас атаковать, узнаете всю мощь Рима! Клянусь памятью павших легионов Кассия!

Наммей сверкнул глазами и, резко развернувшись, покинул негостеприимный шатер. Его спутники последовали за ним. Через минуту раздался удаляющийся стук копыт и вновь рявкнула букцина, провожая посольство воинственных гельветов.

Цезарь в сердцах хватил кулаком по столу и принялся возбужденно мерить шагами внутреннее пространство палатки. Офицеры стоически молчали, решив переждать гнев своего полководца. Лабиен смотрел в одну точку, пытаясь казаться спокойным, но мысли, одна тревожнее другой, настойчиво бились в голове, словно птицы, пойманные в силки. Наконец он глухо проговорил:

– Ты нарвался на войну с дикарями, храбрый Гай. Я не хочу обсуждать твои действия, ибо ты избран сенатом. Но позволь спросить: какими силами ты собрался вести эту войну? Неужели нашими тремя легионами против несметных полчищ гельветов?

– Война с ними – суровая необходимость, Тит, – задумчиво произнес консул. – Это племя – единственная реальная угроза нашим планам. Остальные разрозненны и не представляют большой опасности. А эти закрывают проход в богатую Трансальпийскую Галлию. Послушай, Руф, завтра ты отправишься на юг, чтобы встретить идущие к нам шесть легионов. А мы будем стоять здесь, под стенами Генавы, и, если потребуется, сдерживать натиск воинственных варваров. Да, дорогой Публий, как обстоят дела с земляным валом, который я приказал насыпать на прошлой неделе?

– Готовы только отдельные участки укрепления, – отозвался Красс. – Если гельветы прорвутся за Леман, то легко смогут обойти наши насыпи. Эта часть обороны не сможет их остановить.

– Значит, выставлять там гарнизон не имеет смысла, – задумчиво протянул Цезарь. – Остается надеяться на мужество наших солдат, свободных граждан Рима.

– Друзья мои, я не разделяю вашу озабоченность, – самонадеянно произнес Руф. – Думаю, что наши солдаты, прославленные в боях, легко раскидают дикие орды.

– Марк, я не советую тебе недооценивать этого противника, – назидательно заметил консул. – Гельветы хорошо вооружены и наступают сомкнутым строем, по греческому образцу. Они обладают навыками осадного дела и другими способами ведения современной войны. И еще один немаловажный факт. Гельветы чрезвычайно набожны. Они верят в бессмертие души, поэтому в бою проявляют чудеса храбрости.

– Бессмертие в царстве Плутона?! Это же полная чушь! – искренне удивился Руф.

– Тем не менее факт остается фактом, – усмехнулся Цезарь. – Этим у них заведуют друиды, одного из которых мы сегодня видели. Друиды стараются укрепить убеждение в бессмертии души. Душа, по их учению, переходит после смерти одного тела в другое. Они считают, что такая вера устраняет сам страх смерти и возбуждает храбрость.