по Пиаже). Участники побоища награждали друг друга шишками, ранами, разбитыми носами и синяками, а кому-то удовольствие померяться силами стоило глаза. Понятно, что когда о подобных столкновениях становилось известно, в дело вмешивались соответствующие инстанции: школьная администрация, учителя и лесничие. Эти войны подвергались строгому запрету под угрозой наказания, местность прочесывали патрули, прибегавшие к силе в случае отказа подростков подчиниться, и в итоге эти аномальные явления пресекались.

Плачевную известность получили и подвиги неких «ночных шалопаев». Так называли подростков из числа учащихся вечерних школ, курсов повышения квалификации и ремесленных училищ. После работы и занятий они собирались вместе, чтобы подурачиться и осуществить какую-нибудь проделку, отнюдь не всегда безобидную, и таким образом дать выход своим инстинктам разрушения. Вот одна из их шуток: подростки разобрали стоящую у крестьянского дома телегу, приставили к дому лестницу и по ней бесшумно втащили на крышу все составные части телеги, для чего им пришлось изрядно попотеть, затем телега была вновь собрана и установлена на коньке крыши. С наступлением утра взору сельских жителей предстало невиданное зрелище, вызвавшее у одних злорадный смех, а у других понятное негодование. Ряд других свидетельств их «подвигов»: кухонные двери, снятые с петель и прикрепленные веревками или цепями к верхушке вишни; снятая с петель садовая калитка, брошенная затем в ручей; семена сорняков, посаженные в свежеразрыхленную клумбу – крестьянка обнаружила проделку ночных хулиганов только тогда, когда показались первые всходы; отвинченные или даже оторванные крепления у новенькой садовой ограды и т. д. Однако, как правило, люди только посмеивались надо всем этим и не принимали таких проказ всерьез, вспоминая свои аналогичные проделки в том же возрасте. Если причиненный ущерб был значителен, сообщали местному лесничему: он находил виновников, и родители последних сообща улаживали дело, т. е. собирали деньги и возмещали причиненный ущерб, после чего инцидент считался исчерпанным.

Худшего свойства были проделки более старших парней, от 18 до 22 лет, субботними вечерами уходящих на «круг». Они собирались вместе и отправлялись в соседнее село, где в питейном заведении устраивались танцы, и начинали задирать присутствующую молодежь, поначалу словами, оскорбительными замечаниями, а затем переходили к действиям.

Они вырывали ножки стульев и использовали их как оружие, разбивали лампы, в результате начиналась всеобщая драка, в которой зачастую друзей и врагов уже не различали и в которой хозяин заведения, не оставшийся в стороне, и другие взрослые получали свою долю. Нередко тот или иной участник такой баталии попадал в госпиталь. Когда мать одного из пострадавших спросили, где теперь ее Яков, – она с улыбкой заявила: его немножко задели, так что он лежит в госпитале, однако он многим успел здорово «вмазать». В ее голосе звучала явная гордость за юного «героя», и ее восхищение разделяли сельские красотки. Порой становилось известно, что гулящие парни в очередной раз подстерегли где-то зазевавшуюся девушку и, раздев ее догола, оставили в таком виде ночью в поле[10].