Имя, которое мы хотели бы назвать в данной связи, – Конрад Лоренц. Согласно его мнению, агрессия является не реакцией на внешние воздействия, а настоящим инстинктом, уже в животном царстве служащим целям самосохранения[7]. У людей данный инстинкт получил чрезмерное развитие, выбился из колеи, приобрел гротескные формы. По мнению Лоренца, в настоящее время возможностей перевода проявлений бессознательной (инстинктивной) агрессивности в социально безвредное русло не существует.

Какими же, однако, могли бы выглядеть подобные возможности абреакции[8]? Задав этот вопрос, мы вступаем в область злополучной дискуссии на тему о характере участия болельщика в футбольном матче, на котором он присутствует в качестве зрителя: что происходит с последним: он заражается агрессией или сбрасывает ее?

То же самое можно спросить о наблюдении и восприятии сцен насилия, врывающихся в атмосферу домашнего уюта с экрана телевизоров или видеомагнитофонов: чем является подобное действие – относительно безобидным сбросом инстинктивных побуждений или подзарядкой, ищущей разрешения в асоциальных поступках? Подростки, регулярно проглатывающие порции продукции видеофильмов «ужасов», пригласили меня посмотреть с ними вместе эти фильмы, чтобы я наконец понял полную безобидность этого рода видеопродукции: все это только серия трюков, не имеющих никакого отношения к реальной действительности. Только патологическая неспособность взрослых проводить различие между воображаемым и действительным становится причиной их беспокойства.

Так называемые высокохудожественные проблемные фильмы, поставленные лучшими режиссерами, которые мы смотрим с удовольствием, по сравнению с этими неуклюжими инсценировками оставляют в душе гораздо более глубокий след.

В настоящее время уже немало клубов, в которых молодежь занята самостоятельным изготовлением видеопродукции, изображающей насилие, ее привлекает даруемая техникой возможность перейти от пассивного созерцания к активному воссозданию деструктивного начала. И напротив, другая часть молодежи предпочитает переживать увиденные сцены насилия в самой жизни, проецируя образы персонажей, подвергшихся издевательствам, на личность учителя или шефа, которые их не устраивают по тем или иным причинам.

Еще одна категория детей, в основном девочки, вообще не выносит изображения сцен насилия: при этом, как правило, они закрывают глаза, что не мешает им оставаться перед экраном телевизора, чтобы вновь и вновь пощекотать себе нервы леденящим чувством страха.

К числу тех, кто наиболее пристально изучал тему деструктивности человеческого поведения, относится Эрих Фромм[9]. Ему принадлежит разделение агрессивности на позитивную, поставленную на службу витальным интересам вида и негативную, обязанную своим возникновением стремлению к удовлетворению влечения к жестокости самой по себе. Инстинктивное управление человеческим поведением, ведающее агрессивным потенциалом, который служит жизненным целям, в ходе филогенеза постепенно сходит на нет и передается функциям мозга, которые оказываются не в состоянии компенсировать образовавшийся вакуум власти и не справляются со своей задачей. Возникающая в итоге проблема затрагивает самые основы существования рода человеческого, он не в состоянии от нее отмахнуться и вынужден иметь с ней дело до тех пор, пока, возможно, в один прекрасный день не сумеет от нее избавиться, научившись находить «новые формы своего отношения с миром». Если бы наши отношения с миром были безоблачными, тема насилия устранилась бы сама собой. Если бы…