А «погибель» – это Батыево нашествие. Сколько же было таких погибелей и воскресений! О многих победах и поражениях знаем лишь благодаря былинам и легендам, проверить которые почти невозможно: письменная история у нас гораздо короче, чем нам бы хотелось.
И не бравурные фанфары, а горечь поражения – и мужество жить дальше, для будущих побед – в поэме, ставшей символом и едва ли не синонимом понятия «древнерусской литературы».
Слово о полку Игореве
Не так уж мало книг вызывают споры: когда они написаны и кем? Случается, что автор не датирует своё произведение, подпишет псевдонимом, а книга окажется шедевром – вот и возможность для потомков ломать копья и защищать диссертации.
Но только одна книга в нашей литературе породила целую исследовательскую библиотеку, порождённую попытками ответить на вопрос: в каком веке она написана? В XII, XVI или XVIII?! Это – «Слово о полку Игореве» – поэма о неудачном походе на половцев Игоря, князя Новгород-Северского.
XVIII столетие – век рождения новой России. Русский век. А когда страна на таком подъёме, неизбежно возникает интерес к собственной истории. Но российскую историю ещё только предстояло написать, воскресить из забвения, собрав по крупицам летописи, существующие, как правило, в единственном экземпляре. В монастырях на огромном пространстве – от Смоленска до Байкала.
Первым занялся этой титанической работой академик Готфрид Вильгельм Миллер – добрался с экспедицией до Якутии. И не уставал поражаться, в каком жалком состоянии монастырские книгохранилища: в подвалах, заливаемых водой, в комнатах без стёкол в окнах… Старинные фолианты хранили словно бы по привычке, не предполагая, что «хлам веков» может ещё кому-то пригодиться. Ужасная сохранность книг – это ещё полбеды: пергамент долговечен. Хуже всего то, что из книг нередко вырывали листы, счищали написанное – и бесценные страницы превращались в хозяйственные записи.
Но теперь русская старина заинтересовала многих и многих: в монастыри ринулись любители. Коллекционеры. Украсить домашнюю библиотеку старинной летописью – это стало модно и престижно. Поскольку их всё-таки читали, это – лучшая мода на свете. Но… случалось, что половина рукописи окажется у одного коллекционера, половина – у другого!
Указ Екатерины Второй от 1791 года «О собирании из монастырских архивов и библиотек всех древних летописей и других до истории касающихся сочинений» положил конец этой любительской археологии. Теперь все монастырские рукописи должны были поступать в Москву, в Центральный архив. В распоряжение графа Алексея Ивановича Мусина – Пушкина, страстного собирателя старины и крупнейшего специалиста. Именно ему удалось «откопать» Лаврентьевскую летопись Нестора, один из списков «Русской правды», «Поучение» Владимира Мономаха…
Вокруг Мусина-Пушкина образовался тесный круг любителей старины: историки Карамзин, Бантыш – Каменский, Малиновский и другие. Именно они подготовили к печати нечто, уникальное по красоте и значимости – «Слово о полку Игореве». Единственный экземпляр рукописи, найденный в хранилище, предположительно, Кирилло-Белозерского монастыря.
Увы, придётся упомянуть и о том, что коллекционер совсем нередко, пользуясь должностным положением, просто забирал лучшие находки себе. В домашнюю библиотеку. Правда, завещал их Московскому университету, но расстаться со своими сокровищами при жизни – не мог. И уже само по себе то, что единственного списка почти никто не видел, сразу породило подозрения и предположения…
Поверить, что литература ТАКОГО уровня могла быть ещё в домонгольской Руси? Проще предположить, что «Слово»… сочинил сам Мусин-Пушкин при содействии компании друзей-историков! Это подозрение, впрочем, отпало – не было тогда в России ни одного поэта, способного написать поэму на древнерусском языке. Вообще мало кто знал, чем отличается древнерусский от церковно-славянского. Но вопросы остались… Отдельные цитаты из «Слова» найдены в рукописях XVI века – не означает ли это, что неведомый автор цитировал сам себя? Написал «Слово» – и использовал наиболее удачные пассажи в других своих сочинениях?