«Слово» – это всё-таки об ужасе поражения. Кто виноват?!

Мертвыми усеяно костями,

Далеко от крови почернев, Задымилось поле под ногами, И взошёл великими скорбями

На Руси кровавый тот посев.

Игорь – князь и Всеволод отважный, Святослава храбрые сыны —

Вот ведь кто с дружиною бесстрашной

Разбудил поганых для войны!

Плачет о своих детях великий князь Святослав, и призывает он черниговцев, суздальцев, ярославцев, галичан… что же вы, храбрые князья?! Отомстите поганым!

А князья дружин не собирают.

Не идут войной на супостата.

Малое великим называют,

И куют крамолу брат на брата.

А враги на Русь несутся тучей,

И повсюду бедствия и горе…

И от края, братья, и до края

Пали жёны русские, рыдая:

«Уж не видеть милых лад нам боле,

Кто разбудит их на ратном поле?

И молодая Ярославна, жена князя Игоря, взывает к силам природы – ветру, Днепру, Солнцу – помогите!

Днепр мой славный! Каменные горы

В землях половецких ты пробил,

Святослава в дальние просторы

До полков кобяковых носил.

Возлелей же князя, господине,

Сохрани на дальней стороне,

Чтоб забыла слёзы я отныне,

Чтоб живым вернулся он ко мне!

Солнце трижды светлое, с тобою

Каждому приветно и тепло.

Что ж ты войско князя удалое

Жаркими лучами обожгло?

И зачем в пустыне ты безводной,

Под ударом грозных половчан,

Жаждою стянуло лук походный,

Горем переполнило колчан?

Плач Ярославны – вершина древнерусской лирики. Высказывались даже сомнения – да мог ли этот страстный монолог любящей жены написать мужчина? Есть версия, что автор если не всего текста то, по крайней мере, этого отрывка – Болеслава, княжна киевская. Она тоже потеряла своего ладу…

(Поразительна память народа: давным-давно исчезло из языка слово «лада» – любимый, Тот, с кем живётся ладно. Но кто же из нас не знает детской песенки «ладушки-ладушки» – любимчики – любимчики!)

Мольба услышана, и реки, ветры, птицы указывают беглецу дорогу на Русь. Домой. Как в сказке, Игорь превращается то в сокола, то в горностая, то в серого волка – не догнать его половцам, не вернуть!

Мрак стоит над Русскою землей:

Горько ей без Игоря одной.

Но восходит солнце в небеси:

Игорь – князь явился на Руси.

Вьются песни с дальнего Дуная,

Через море в Киев долетая.

По Борищеву восходит, удалой,

К Пирогощей богородице святой.

И страны рады,

И веселы грады.

Набатный призыв к объединению русских сил – вот чем было для современников «Слово». Было ли оно услышано? Судя по тому, что никто из князей не поддержал никого против Орды – нет.

Интересный штрих – если бы князь не поспешил с благодарностью за своё возвращение к Богородице Пирогощей (церковь в Киеве), читателю, пожалуй, и не догадаться бы, что герои поэмы – христиане. Их мир населён божествами, ныне забытыми – Див, Стрибог, Карна, Желя… Силы природы – тоже божества, их можно просить о помощи – и ведь помогают! А самое удивительное – имена персонажей не христианские. Разве только у Ярославны – Ефросинья. Но, видно, чуждое русскому слуху имя автору не нравится – не упоминает, упорно называя жену Игоря только по отчеству.

А ведь речь идёт о князьях – о верхушке общества, которое приняло христианство за двести лет до написания «Слова». Вывод? Не было триумфального шествия новой веры, приживалась она долго и трудно.

Поэме без малого девятьсот лет, язык с тех пор изменился настолько, что приходится её переводить с русского на русский.

Задача интереснейшая, переводов сделаны десятки. Жуковский, Лихачёв, Сулейменов, Бунин, Гумилёв, Бальмонт, Набоков, Евтушенко, Верещагин…

Но перевод Николая Алексеевича Заболоцкого оказался, очевидно, самым удачным, если именно он стал самым популярным, самым предпочтительным для читателей. Станет ли он окончательным?