– Нет, не нужно. Я бы хотел покончить со всем прямо сейчас. Дома меня ждёт жена. Не хотелось бы зазря покидать её перед долгой разлукой.

– Вы так романтичны, господин Люциус. Но, чтобы передать вам силу, нам всё же придётся подождать, пока великий святой поест.

Худощавый поп взмахнул рукой – и зрение наконец-то полностью вернулось ко мне. Да и тело больше не болело.

– Как я понимаю, с этим есть проблемы? – спросил Люциус, с удивлением вскидывая голову и смотря на меня своими сияющими глазами. От него тоже вкусно пахло, но не так, как от волко-оленя.

– Да, сознание всё ещё противится новому облику, – пояснил поп.

– Тогда с этим ничего не поделать. В любом случае светлая магия на тех землях не помощница, – вздохнул Люциус, отступая.

– Мы не можем подвергать вас такой опасности. Прямо сейчас великий святой поест, хочет он того или нет. Это его жертва, отнеситесь к ней с уважением, прошу вас, – тощий поп не унимался.

Меня клонило в сон. Параллельно всё нутро сводило от голода. Больше не было сил сопротивляться манящему запаху, но есть «это» мне хотелось меньше всего на свете.

«Нет, меньше всего на свете я хотела оставаться связанной с этим телом ещё хоть один день», – поправила себя я.

Только вот рука сомкнулась на лёгкой тушке. Подобрав, я поднесла её к лицу. Рот открывался сам собой, хотя я сжимала челюсть из последних сил. Хруст дробящихся костей отдавался в ушах, а магия волнами наполняла нутро.

– Он… плачет? – спросил Люциус.

Я опустила голову и встретилась с ним взглядом. Становилось легче, голод отступал. А мои глаза в самом деле были мокрыми, хотя сначала я даже не заметила этого. Проглотив мерзкую на вкус тушу, я едва удержалась от того, чтобы не очистить желудок. Вместо этого обмякла, ощущая, как постепенно падаю в сон. Последним, что я ощутила, было прикосновение к огромной руке чего-то настолько малого, что это можно было бы спутать с мухой. А потом из меня стала выливаться только что приобретённая сила, и я провалилась в черноту.

Я очнулась на диванчике Михаэля. На меня бережно накинули тёплое одеяло, а под голову подложили небольшую подушку. Видимо, глава часто ночует в кабинете. Не то чтобы это было хоть немного удивительно, учитывая количество документов, которые ему ежедневно приходится изучать, и писем, на которые нужно отвечать. Сфокусировав взгляд, заметила рядом с собой обеспокоенного Габри и встревоженного главу. Предыдущие события всё ещё перекрывали эту реальность, не давая даже отвлечься.

– Что… – прошелестела я.

Приходилось контролировать позывы желудка. Глаза были мокрыми, воспоминания – мерзкими, а братья – напуганными. Накатывала усталость. Я уже привыкла к тому, что за любой стресс нужно платить, но было бы намного лучше, если бы этого самого стресса в моей беспокойной новой жизни было поменьше.

– Слава богу! Ты очнулся! – хватая меня за запястье, выдохнул младший. Он был одет в рубашку и джемпер без рукавов. Удобно, но в меру строго.

– Что это было, Ольгерт? – нахмурился Михаэль. Старший брат грозно нависал, напряжённый, как струна, будто из последних сил сдерживая себя от ругательств.

– Видимо, я потерял сознание. Давление, наверное, подскочило, – невнятно ответила я, осторожно высвобождая руку из захвата.

Михаэль посмотрел на меня с недоверием и выдохнул. Он мог вытянуть из меня правду с помощью кольца, но не стал. Вообще, силой этого кольца за всё время глава пользовался лишь раз, на том вечере, более не искушая себя этой властью над чужой жизнью.

Неожиданно в дверь постучали.

– Зайдите! – приказал глава.

В кабинет вошёл дворецкий, быстрым шагом направляясь к старшему брату. Я проводила его пустым взглядом и безразлично отвернулась.