– А мне нет смысла наряжаться, потому что в любом случае всё померкнет перед сиянием главного злодея современности, – указывая рукой на забинтованную меня, добавил Габриэль. – Великолепное зло в самом его ущербном состоянии.

«Подросток прав: я выгляжу совсем неподобающе злодею – вся забинтованная, замученная слугами, своей нелепой судьбой и тяготами жизни впроголодь. Да и этот великий святой совсем не торопится исчерпать свои силы и вернуть мне магию, с которой я в перспективе хоть что-то смогу представлять… В книжках и фильмах зло харизматичное, опасное, своенравное. Как сказал Габриэль, великолепное. Я же получаю по шапке от всего живого, признаюсь, иногда специально, но чаще всего мироздание пытается прикончить меня просто так».

Так, под гнётом тяжёлых мыслей о том, что надо бы или обелить свою репутацию, или жить согласно данной мне роли, прошли следующие дни. Михаэль не выгонял меня из моей спальни; подпускал лекаря и слуг лишь под своим чутким надзором и не мешал мне шить, пока сам работал. Все вместе мы ели, исключая вечера, когда матушка забирала Габриэля по своими делам. Её я всё ещё ни разу не встретила и почему-то совсем не горела желанием.

Иногда, когда брат начинал курить и тереть переносицу, очевидно устав от своей деятельности, я расспрашивала его о работе, на что парень охотно отвечал, посвящая меня в дела бухгалтерии, разного рода потерь и приобретений, денежных вложений; или зачитывал очередное гневное письмо, адресованное мне. Бывали и вызовы на дуэль, на которые Михаэлю приходилось отвечать лично, иногда отсыпая денег пострадавшим. Слушая обо всём, я всё сильнее понимала, в насколько шатком положении находится уже бывший род хозяина этого тела. Но, что удивляло меня снова и снова, братья относились ко мне терпимее любого, кому Ольгерт разрушил жизнь. А ведь они действительно потеряли очень многое: и колоссальные суммы денег, и влияние, и даже отца! Мне не хватало смелости заговорить на эту тему – решила не тыкать палкой в осиное гнездо: вдруг в нём всё ещё есть осы? Но благодарность внутри росла, не прекращая.

Незаметно наступил вечер «Икс».

Мы ехали в карете молча. Габриэль возмущённо сопел, всё ещё не отойдя от шока: его бесполезный брат, оказывается, всё это время недурно шил, а подросток искренне рассчитывал на мой провал и нелепый вид. Михаэль же мрачный как туча поглядывал в окно. Постепенно этот его настрой перешёл ко всем.

На мне был довольно невзрачный чёрный костюм, чтобы не выделяться из толпы. Глаз прикрывала повязка, надёжно скрывая метку раба, а волосы были убраны в хвост. Часть из них, правда, так и осталась неровной вьющейся чёлкой, немного скрывая лицо. Нужно было хорошо постараться, чтобы меня раньше времени не опознали собравшиеся, поэтому опознавательные знаки я скрыла заранее.

– Хоть условием нашего покоя и было твоё появление в светском обществе, но лучше оттянуть это по максимуму. Поэтому ты войдёшь в зал через проход для слуг и смешаешься с толпой. Мы с братом переговорим с нужными людьми и объявим, что теперь всё в порядке и ты не представляешь опасности, – прошёлся по плану Михаэль.

– Не могу гарантировать, что тебя не тронут. Аристократы легко могут натравить на нас своих слуг или налететь на тебя сами. Ты не будешь в безопасности, но мы обещаем сделать всё возможное, чтобы ты выжил сегодня. – Габриэль с сочувствием взглянул на меня.

– После того как накал спадёт, я объявлю, что наша семья выполнила условия, выдвинутые обществом, и теперь наши руки свободны от наложенных оков. Возможно, для демонстрации твоей слабости мне придётся применить кольцо. – Михаэль погладил перстень большим пальцем. – Слушай меня и делай всё, что потребуется. Понял, Ольгерт?