Судя по звукам, прозвучавшим в гробовой тишине, кого-то стошнило от вида этого мужчины. Хрупкая блондинка, стоявшая возле него, сжалась сильнее, а после схватила одного из близнецов за руку и потащила того вглубь зала.

Наконец толпа вновь ожила.

– Так это он? Тот, кто победил Ольгерта, – спросил один аристократ другого.

Они стояли почти вплотную ко мне, поэтому я не могла не расслышать их. Собеседник, стоящий подле, с напыщенной важностью ответил:

– Да, это тот выродок наградил Люциуса Мора, нашего героя, уродливыми шрамами. Этакая несправедливая жертва ради мира и бога.

– Но ведь бог пощадил этого монстра, – возразил собеседник.

Я перевела взгляд на белую фигуру Люциуса, аккуратно принимающего бокал у бледного как смерть слуги. Мужчина благодарно улыбнулся, но его уродливый оскал лишь сильнее напугал бедного парнишку с подносом, так что тот моментально испарился.

«Он больше похож на злодея, чем на героя… Ольгерт, что же ты с ним сделал?! – По телу пробежали мурашки. – Этому мужчине теперь всю жизнь выглядеть так, что его даже как героя никто не воспримет. Будут шарахаться, несмотря на его подвиг, прямо как сегодня. Ведь к этому лицу просто физически нельзя привыкнуть».

– Ты не понимаешь, он обрёк Ольгерта на длинную и ужасную жизнь. Это не милость, я тебя уверяю! Я ни разу не видел раба, который был бы рад своему положению, тем более в обществе, ненавидящем его.

– А если он снова нападёт?

– Как? Его лишили магии – это ведь тоже сделал наш бог. Вот вы, молодой человек, как думаете? Это милость или проклятие? И может ли отнятая самим богом магия вернуться к своему владельцу? – обращаясь уже ко мне, спросил аристократ.

Я слегка покраснела, ведь была поймана на том, что грела уши в чужом разговоре. Промямлила что-то про неисповедимую волю божью и ретировалась на балкон.

«Нет, так нельзя, я должна придерживаться придуманной идеи даже сейчас, пока меня не узнали…» – укорила я себя, облокачиваясь на перила балкона.

Шум толпы ушёл на задний план. В голове раз за разом крутился недавний диалог с братьями:

– Я могу притвориться дурачком. Таким, в меру сумасшедшим, чтобы вызвать к себе лишь насмешки. Как вы на это смотрите? – спросила я, смотря на братьев.

– Знаешь, в этом есть смысл… – уловил идею Габриэль.

– А я его не вижу, – нахмурился Михаэль.

– При появлении Ольгерта в толпе образуется напряжение. Настолько сильное, что разрядить его сможет лишь что-то нелепое. Например, внезапное помешательство того, кто внушал людям страх, – пояснил Габриэль.

На самом деле в моей голове всё не было настолько логично, но стоило младшему брату всё объяснить, как я торжествующе закивала головой.

– Да это же отличная идея! – Глава семьи выгнул бровь, застывая в раздумьях.

– Мы уже приехали, Михаэль, – решайся, будем ли мы так действовать или…

– Да, давайте попробуем. Но, Ольгерт, не переигрывай. Твою ложь могут раскрыть, и тогда наш спектакль выльется во что-то ужасное, что мы будем не в силах остановить.

Я стояла, отвернувшись от зала, и совершенно не хотела возвращаться обратно. Ветер дул прямо в лицо. Мысли успокаивались, и я медленно, но верно настраивалась на образ сумасшедшей.

«Что там вообще делают сумасшедшие? Бьются о мебель? Лезут к людям? Портят всем настроение?»

– Вот ты где! Я думал, не найду… – Лёгкая рука хлопнула меня по плечу, вырывая из мыслей. Я вздрогнула, разворачиваясь. Передо мной стоял брат. – У тебя талант теряться, скажу я тебе.

– Прости. Всё готово? – спросила я, рассматривая Габри. Подросток неуверенно кивнул.

– Не знаю… наши люди не пришли. Видимо, это измена. Придётся выкручиваться без их помощи. Пошли. И сделай лицо поглупей, – подталкивая меня вперёд, будто закрываясь щитом, командовал брат.