– Магия не вернётся? – спросил брат.

– Не думаю. Если только Ольгерт нас не обманывает. Но вы отказались от процедур, нужных для выяснения правды.

– Пыток. Никто из моей семьи не будет подвержен им, – рыкнул брат.

– Боюсь, теперь Ольгерт не может быть полноправным членом вашей семьи: на бумаге всё написано, – покачал головой служитель бога.

Я молчала, впитывая новую информацию, и никак не вмешивалась в разговор.

– Даже так… Мы уже решили этот вопрос. И хорошо, что мой брат лишился этой мерзкой магии. От неё только одни проблемы, – улыбнулся брат.

– Тёмная магия… Да, он бы в любом случае был бы лишён этой мерзости. Ошейник или божья милость – всё одно. – Святоша засмеялся. – Ольгерт, теперь остался последний обряд, без которого я не имею права тебя отсюда выпускать. Ты хочешь, чтобы Михаэль это видел? Или ему лучше выйти?

– Видел что?..

– Я выйду. Как закончите, позовёте.

Отложив бумаги, мой новый брат тихо покинул комнату, оставляя меня наедине с улыбающимся служителем бога.

Стоило нам с многоуважаемым служителем бога остаться вдвоём, меня попросили сесть на стул, игнорируя вопрос, будто бы его и не было вовсе, и подали деревянную толстую веточку. На ней явственно сохранились следы от укусов, поэтому я с непониманием уставилась на мужчину.

– Ты бы в зубы её взял, дружок, если они тебе дороги. И постарайся не кричать и не дёргаться, ладно?

– Что вы собрались со мной сделать?

– Единственное, что позволит тебе, отбросу общества, в нём существовать. Но ты можешь отказаться, и мы вновь пригласим тебя на арену. И будем приглашать до тех пор, пока ты не убьёшься.

Служитель бога выглядел как ангел, а звучал будто дьявол.

– Я всё ещё не понимаю, о чём вы. Я же теперь безобиден, без магии, что ещё вы хотите со мной сделать?

– Только лишь поставить на твоём красивом личике метку, доказывающую, что мы не оставили всё как есть.

– Метку?..

– Неужели ты всё ещё не понял, Ольгерт? Метку раба, которым ты станешь через несколько минут. – Мужчина указал на мой глаз и провёл под ним своим сухим, шершавым пальцем. Я дёрнулась в сторону от чужих рук. – Вот тут, на самом видном месте. Я уверен, тебе доводилось убивать таких и ставить на них опыты, или что ещё делают такие чудовища, как ты.

– Это… навсегда?.. – спросила я.

Мужчина удивлённо на меня посмотрел.

– Конечно нет. Если у тебя случайно появится ребёнок, то его дитя будет уже свободным человеком. Дольше двух поколений метку не передают. Или ты и это вдруг позабыл?

Выбора у меня было не много: или гнить в тюрьме, или носить метку на лице. И то, и другое похоже на выбор между меньшим и большим злом. Хотелось плакать. Времени на размышления мне тоже не дали, заранее решив мою судьбу.

«Значит… рабство, да? В воспоминаниях Ольгерта нет ни одной положительной истории, связанной с рабами. Хотя сам хозяин тела их любил. Святоша во всём прав, ведь это самый удобный материал для опытов и расходник для заклинаний. Мне конец…»

Опустошённая я зажала в зубах деревяшку и с нескрываемой ненавистью ко всему происходящему посмотрела на всего такого правильного и хорошего служителя бога. Тот миролюбиво улыбнулся, будто бы прощая меня за все грехи, и начал напевать странную песню на незнакомом языке. Вместе с ней из воздуха начало проявляться облако света, постепенно формируясь в неочевидно сложный узор. Он сиял, ослепляя, а ещё дико фонил магией, словно воздух становился тяжелее, надавливая на тело со всех сторон и странно грея его. Наконец, сияющий символ был готов. Будто произведение искусства, от которого не оторвать взгляда. Как вдруг он медленно стал приближаться к моему лицу. Не выдержав жара и сияния, я зажмурилась и через секунду ощутила, как моя кожа лопается, расплавляясь и закипая. Боль шла следом за пониманием. Глаз горел, веко словно разъело, и свет стал проникать прямо в зрачок, лишая меня в целом способности видеть. Деревяшка в моих зубах предательски хрустнула и надломилась, впиваясь в язык и нёбо до крови. Руки сжимали подлокотники стула, едва не ломая его, а эта пытка всё не кончалась и не кончалась. Я выла, даже не сдерживаясь, рыдала, хотя часть слёз закипала ещё в глазу. Хотела подскочить, но что-то невесомое цепко держало меня за плечи, с силой вдавливая в стул и не давая сделать лишних движений.