«Да, будь это странное заклинание не таким скрытным, его бы никто не использовал. Как же хорошо…»

Почти что сразу после того, как моё гигантское новое тело уснуло, очнулся Ольгерт. Я распахнула свои глаза и увидела белый потолок. На секунду показалось, что это родная больница, но, рассмотрев обстановку и себя, была вынуждена резюмировать: я всё ещё в чужом мире и совсем не в своём теле. Небольшая уютная комната (кабинет местного врача или компактный лазарет – не знаю, что это) оказалась пуста. Я лежала на неудобной койке, не скованная ничем, хотя ожидала увидеть хотя бы привычные кандалы. Из окна дул ветер и колыхал светлый тюль. На стене висела картина, на которой была изображена армия людей в белом, – среди них выделялись гиганты, – сражающаяся с противостоящими им тёмными. Под ней виднелась и вторая картина, ясно показывающая странную границу пышной зелени и мёртвого леса с выглядывающими из него тенями. Память Ольгерта подсказывала, что эти картины – иллюстрации исторических событий. Но я не могла вытянуть точную информацию: что и когда было, – расстроилась. Рядом стоял шкаф, забитый книгами, бумагами, колбами и банками. В углу ютился такой же заваленный стол. Я попыталась встать, но тело оказалось очень слабым, хоть и полностью излеченным от ран.

Дверь открылась. В комнату вошла невзрачная девушка с подносом. Удивлённо вскинув брови, она поставила поднос на стол и ушла, так ничего и не сказав. Новая попытка подняться, предпринятая позже, сопровождалась немым осуждением девушки и новой мотивацией. Перед этим я, правда, решила всё-таки осмотреть себя. Мой живот оказался перебинтованным. Видимо, это было необходимо. На тазобедренном суставе едва держались старые добрые чёрные штаны. Я была рада даже такой одежде: всё лучше, чем голой расхаживать. Руку украшали почти незаметные полоски шрамов – новых и старых.

«Магия – это, конечно, круто, ещё бы сам мир не был таким сумасшедшим…»

Доковыляв до подноса, упала на стул и, придвинув еду, жадно вцепилась в кусок мяса. Вкусного настоящего мяса! Запивая супом, отламывая от мягкой лепёшки по кусочку, вытирала им тарелку и бросала пропитанный остатками пищи прямо в рот. В конце опустошила стакан ледяной воды и, откинувшись на спинку стула, блаженно вздохнула. Глаза были слегка влажными от нахлынувших чувств. Не выдержав, я оскалилась, вскинула руку вверх, сжимая ладонь в кулак, и тихо прошептала восторженное:

– Да! Живая!

С трудом поднявшись, почувствовала, что двигаться стало намного легче, чем до долгожданного завтрака. Сытая и довольная я хотела было вернуться в кроватку, но заметила узкое высокое зеркало, стоящее у стены. Любопытство потянуло меня к нему, пересилив желание поспать ещё немного. Хоть я и знала, как выглядит Ольгерт, однако в своих воспоминаниях он редко смотрел на собственное отражение. То есть, что волосы у него чёрные, он знал, что глаза голубые – тоже. Об этом редком контрасте ему часто говорили окружающие. О том, что он немного нескладный, ему тоже говорили. И что сутулится вечно. Но в отражении меня встретил совсем не сутулый несуразный щенок, едва переступивший порог совершеннолетия. Нет. Я видела худощавого мужчину с рельефным прессом, бледной кожей, очень красивым лицом и алыми, будто драгоценные камни, глазами.

– А вот это интересно…

«То, что ангел мне подправил внешность, я ещё не забыла, но вот глаза менять-то зачем?»

– Какие жуткие глаза. Я действительно теперь на злодея похожа… – красивое отражение повторяло за мной, чуть сощурившись и жадно рассматривая, запоминая каждую деталь. На миг мне от своего же взгляда стало неловко, и щёки Ольгерта слегка заалели. – Замечательно, я сама у себя во вкусе… – простонав недовольному отражению в лицо, быстро отвернулась от него и вернулась в кровать. Больше рассматривать своё новое тело не хотелось. Закутавшись в одеяло и решив, что сил на большее у меня нет, отключилась.