– А пошли! Мои сегодня в Москву укатили за маслом подсолнечным да сахаром. Поздно вернутся. Там и пообедаю, – обрадовалась Катька, что не сидеть ей сегодня одной в избе, не скучать и не ждать родителей из Москвы.

Щи у бабушки Агафьи были особенные. Никто так вкусно не варил щи из кислой капусты. Томились они на печи долго на остывающих углях от березовых дров. Угли эти иногда стреляли и попадали в чугунок. И оттого щи становились еще вкуснее, сытнее.

Так и бегали девчонки вдвоем через лес в ту деревню к бабушке после уроков. Ничего не боялись. Да и не ругались на них родители, привыкли. А бабушка Агафья и то рада – радёшенька внучке.

– Ба! Затвори блинов в дырочку, а? Кисленьких! Да со сметанкой!

– Каких это в дырочку? На опаре что ли? Любишь бабкины блинки-то? Мать таких тебе не приготовит.

– Чегой-то не приготовит? Печёт она блины, вкусные. Но у тебя почему-то всё самое вкусное, ба, и щи, и блины. И я всегда голодная, пока до тебя дойдёшь.

Летом отправляла Вера Зинку к бабушке Агафье погостить. Николай тоже проводил лето с сестрой на каникулах у бабушки, но неохотно. Взрослый уже, подросток. Чудили летом у бабушки. Гуляли от зари до зари, баловали. Особенно любила Зинка после грозы летней босиком по лужам с визгом. Земля тёплая, мягкая. Никаких забот в голове.

– Ой, Зинка, что это у тебя там в волосах шевелится?

– Мамочки, Колька. Что там? Не пугай! – прыгала и визжала Зинка, чувствуя, что что-то ползает и гудит в волосах.

– Стой, не шевелись, дура! Погоди, сейчас я его прихлопну! – Николай взял палку размером с дубину, размахнулся и как вмажет Зинке по голове. По шершню он, конечно, попал, но вместе с тем шершнем притихла и Зинка. На траве. Закатив глаза.

– Батюшки, ты ж ее убил, дурень! Мать честная! Зинка, Зинка! – орал Колькин друг. – Эй, Зин, вставай, ты чего? Я же тихонько, понарошку… Зин! – тряс за плечо сестру испуганный Колька.

Зина открыла глаза, и, озираясь по сторонам, подняла руку к тому месту, где сильно болело. Нащупала огромную шишку. И тихонько заскулила от боли.

– Все папке расскажу, придурок! – крикнула Зинка и еще пуще заревела. Мальчишки вокруг неё облегченно вздохнули. Жива Зинка!

В деревне, куда дети раньше ходили в школу, был маленький клуб. В этот клуб каждый выходной привозили какой-нибудь фильм. Жители соседних деревень шли толпой в кино. Колька с пацанами тоже ходили в тот клуб. Зинаида часто просилась с ним.

– Коль, а ты сегодня пойдешь в кино? Коль, а можно и я? Ну, что мне с бабушкой весь вечер сидеть? Скучно. Вон все мои подружки пойдут, и ты меня возьми. Возьми, пожалуйста!

– Вот какая же ты надоедливая! Ну, дай ты брату старшему погулять! Что ты всё за мной таскаешься? Скорее бы ты уже выросла! – сетовал Колька всякий раз, но брал Зинку с собой.

– Колян, хочешь, я быстро отучу её с нами шастать? – предложил как-то раз друг Николая.

– Ага, ты плохо знаешь её! У неё характер! Вся в отца – все так говорят. Упёртая, как бык!

Клуб тот стоял на краю деревни, и идти в него надо было мимо кладбища. Туда шли летом по-светлому, а вот обратно приходилось возвращаться, когда было уже темно. Но шли большой толпой, обсуждали фильм, смеялись, грызли семечки, оставшиеся в карманах после фильма. И никому и в голову не приходило бояться кладбища. Но в этот раз друг Николая забежал чуть вперёд, накинул старую простыню на голову, да как выскочит на Зинку. Вся толпа с визгом и бросилась врассыпную в разные стороны. Вся толпа. Все, кроме Зинки. Встала, как вкопанная, кулачки сжала, замерла.

– Ага, думаешь, я испугалась? А вот ни капельки! Вот дурак! Ума нет – считай, калека! Отцу расскажу – он с тобой быстро разберётся! Это мой Колька тебя подговорил. Я слышала надысь в сенях. Чтобы я не ходила с вами в клуб. Подумаешь… Вон попрошу взрослых кого, чтоб меня брали с собой, очень вы мне нужны! – гордо заявила Зинка дрожащим от обиды голосом.