– Иными словами, вы взяли нейросети программы «Жизнь» и заставили продавать кроссовки?

– Конечно, это не тот же мозг, что и в «Жизни», но очень похожий. Используем условно двоюродного брата. И он тоже работает.

– Вы совсем никак не взаимодействовали с той первоначальной программой за последние десятилетия?

– Нет, никак. Когда требовался контакт для выплаты, например, повышенных комиссионных, юристы обсуждали между собой. Но это уже хозяйствующие споры, меня мало они касались.

– Как вы думаете, – подчеркнуто буднично начал Марко, будто предлагая выехать за город отдохнуть, – можно ли как-то провести тонкую настройку «Жизни», чтобы она не только выполняла свои задачи, но и перейти в атаку? Чтобы не продлевать жизни, а наоборот – сокращать их.

– Да, такое вполне возможно. И мы разрабатывали, кажется, такие сценарии для мышек. Были ли какие-то проверки и испытания для людей – не знаю. Как я говорил, мы почти сразу вышли из проекта и дальше были только сторонними наблюдателями, как и миллиарды других людей.

– Если бы такие возможности действительно имели место, не правильнее было бы сразу отправить какую-то бумагу всем властям мира, чтобы они остановили «Жизнь»?

Вадим сменил позу и смотрел долго в потолок.

– Все как-то нелепо. Мы будем требовать что? Закрыть «Жизнь»? Тогда нас разорвут на части. Если нет, то что?

– Нам надо подумать.

– Мои молодые друзья, – голос Вадима заметно отяжелел и погрустнел, – думаю, вам пора. Вы побывали в старых домах, вы подняли такие темы, о которых я помню только из книг.

– Может быть… – начал тактичный Марко.

– Никаких «может», мои друзья. Я знаю, зачем вы пришли ко мне, я навел справки. Вы можете залезть в самую глубокую нору, но сможете ли выбраться обратно… Вот этого не знаю.

– Вы можете что-то рассказать? Чем-то нам помочь?

– Помочь… Я могу помочь вам советом. Зря вы сюда приехали. Конечно, мы здесь, у нас, добродушно поплевываем на все мировые правила. Вряд ли за вами следят в России, но лучше бы вернуться обратно и сидеть тихо.

– Так вы думаете, что нас хотят убить?

Вадим пожал плечами и задумался:

– Не знаю. Убить вряд ли. Убить человека всегда можно, но это может вызвать какие-то неприятные последствия. Всегда полиция задает какие-то вопросы, что-то копают, восстанавливают последние контакты. А вот дискредитировать и подвергнуть, так сказать, гражданской казни – это самое любимое. Смотрите в оба, если не хотите однажды проснуться в постели с двумя мертвыми девочками, а в дверь уже ломится полиция.

– Да нам особо некуда податься, – растерянно произнес Марко. – Что нам делать?

Вадим медленно выпустил особо хитроумную струю дыма изо рта и помахал кальяном:

– Давайте подумаем. Проще всего было отказать вообще во встрече и абстрагироваться от вашей ситуации, а еще лучше – выдать тем, кто так хочет крови, но мы здесь так не делаем.

– Вы знаете, кто может желать нам зла?

– Без понятия. Вернее, не так. Я не знаю имен, но примерно представляю, кто это и какие их интересы.

– Подскажете?

– Вы и сами можете понять, у вас-то мозги в любом случае работают лучше, чем у такого старого пенька, как я.

Все улыбнулись.

– Подумайте, кому вы перешли дорогу своими расследованиями? Кто может пострадать, если вы докопаетесь до истины?

– Всемирная масонская организация Третьего храма.

Вадим улыбнулся:

– Нет, не думаю, что даже вы смогли бы их заинтересовать. У них более важные дела, например сломать табуретку какому-то старому алкоголику. А если без шуток?

– Знаете, Вадим, я начинаю себя чувствовать обычным жителем Афин, с которым заговаривал Сократ в своей неповторимой манере и который хотел убить философа через четверть часа общения.