Они кивнули.

– Нам не надо знать, как польется и куда брызнет конкретный грамм воды, попадет на этот холмик или на тот, но, как весь объем будет себя вести, представляем. Вот так примерно и действует ядро. Не сказать, что раньше, до нас, такого не было, просто мы оптимизировали некоторые алгоритмы, и это идеально подошло О’Харе. А раньше задания программистов были… скажем так, несколько топорные. Обсчитать каждую каплю, ее движения, потом взаимодействия с соседними каплями, и в итоге требовалось какое-то неимоверное количество ресурсов с минимальным результатом. Небольшие массивы еще куда ни шло, но когда вступают в дело миллиарды объектов с тысячами переменных, то тут уже тяжело.

Они замолчали, каждый погруженный в свои мысли, и только периодические звуки в стеклянных колбах давали понять, что еще не погрузились в сон.

– Мы как-то ходим вокруг и не знаем, как подступиться к главному, – признался Марко.

– Спрашивайте напрямую, жизнь слишком коротка даже в текущих реалиях, чтобы тратить еще на какие-то недомолвки.

– Три больших вопроса. Давайте начнем с того, который для вас ближе, он более технический. Первый: вы верите, что возможно настроить рекомендации для каждого так, чтобы быстрее его убить? Я имею в виду для человека практически. Нарушая все внутренние контроли и ограничения паспорта здоровья.

Вадим поперхнулся и закашлялся. После чего утер рукой выступившие слезы и удивленно взглянул на них:

– Что? Вы серьезно?

Они непонимающе смотрели на него.

– Давайте порассуждаем. Программе все равно что делать. Цель так или иначе закладывает человек. Он может поставить задачу продлить здоровую жизнь, может укоротить жизнь, может поставить задачу, чтобы направить эволюцию в нужное русло, например выводить искусственно более высоких людей, или голубоглазых, или азиатов. Без разницы. Человек задает только цель, программа дальше идет никем не виданным путем и осуществляет это все. Медленное убийство – это такое же распространенное явление, как и увеличение жизни. И мы уверены, я имею в виду старых ворчунов, которые застали жизнь до, что корпорация «Жизнь» одинаково часто использует оба эти механизма. Вот почему мы в России с подозрением смотрим на это и контролируем еще параллельно все процессы. Пусть весь мир считает нас отсталыми параноиками, пусть смеются, но Корпорация относится к нам очень враждебно, они терпеть не могут конкуренции. А мы все-таки предпочитаем, чтобы все наше хранилось у нас и работало понятно, как для нас. Не хватало еще, чтобы для целой страны уничтожали население незаметно, чтобы через пару веков оно просто исчезло.

Марко и Джузеппе сидели с отвисшими челюстями.

– Так вы верите, что это все не конспирология для больных людей? Они убивают нас?

– Кого-то убивают, кому-то помогают. Не думаю, что убивают слишком многих, это сразу бы бросилось в глаза. Подавляющему большинству, конечно, жизни максимально продлевают, но тем, кто опасен, могут организовать какой-то инсульт, или онкологию, или еще какую-то гадость, которая в нормальном состоянии спит в организме человека, а при некоторых действиях просыпается, и там уже всем будет не до расследования, все спасают себя.

– Нам надо это переосмыслить, – произнес негромко Джузеппе. – По крайней мере, в этом О’Хара сказал если не правду, но то, с чем вы в принципе согласны.

– Ну или мы оба с ним трухлявые спятившие старики, – произнес весело Вадим. – Равновероятные выводы. Вы еще что-то хотели спросить?

– Что? – оторвался от глубоких дум Марко. – А, да. Второй большой вопрос, может, вы скажете свое мнение. Дата смерти. И вообще смерть. «Жизнь» может предсказывать?