– По полпорции солянки, одна жаровня на двоих, салаты – три вида.

– Слушаюсь, моя госпожа, – так следовало ответить согласно контексту, но я решаюсь только на: «Хорошо, Лира».

Заседающие собрались в тесном кругу, почти по-домашнему. Учителя и директора школ для детей с пробелами в образовании, пара-тройка «своих» газетчиков и энкаошники20.

Пробовали ли эти холеные дамочки запахи двенадцати квадратов, где спят чуть не вповалку шесть человек, в том числе грудной ребенок?

Вот вы, например, госпожа директор, впоследствии обеспечившая за счет Центра полшколы учебниками. А после этого удачного дельца поголовно выгонявшая наших воспитанников из школы, мотивируя тем, что «они все у вас придурки!».

Но я этого пока не знала, поэтому сказала просто «Сдрасти».

Все рассаживаются, разбирают пластиковые стаканчики с плавающими в них пакетиками чая и потирая обожженные пальцы. Председатель собрания, крупная крашеная расписная блондинка Марченко, играя в строгое заигрывание, стучит по столу карандашом и объявляет повестку дня.

(По мне так ей бы больше пошла кожаная униформа и плетка.)

– Уважаемые товарищи!

Товарищи польщено улыбаются такому панибратству. Еще бы – от председателя сети исходят многие блага, связанные с распределением кусков и кусочков, будь то материальный эквивалент личного расположения или приглашение на прессуху21.

– Сегодня на повестке дня следующие вопросы. Первое. Отсутствие правовой базы для решения проблемы. Второе. Должна быть разработана программа для возвращения беспризорных детей в систему образования. Третье. Мало коррекционных классов выравнивания для детей, пропустивших несколько лет учебы. Четвертое. Отсутствие у преподавателей опыта работы с детьми с пробелами в образовании. Пятое. Необходимы учебники на киргизском языке. Шестое. Доплата учителям беспризорных детей. И седьмое, самое главное – равнодушие государства.

Все закивали.

Единственная моя функция – наливать в стаканы воду и здороваться. Я сижу в углу и записываю по собственной инициативе в собственный блокнот:

«Составить сложный развернутый план действий по устройству дальнейшей жизни… «Один грамм зла налагает клеймо позора на всё благородное» (Шекспир, «Гамлет»).

Так мне показалось, так, наверное, и случится.

Флэшбэк – эффект повторения пережитого в снах».

К чему привел очередной круглый стол? В тот день мы замутили обалденную фишку – устроили бесплатную раздачу учебников школам, которые возьмут на обучение наших детей. Директора купились, и мы ударили по рукам. Жалкие полмиллиона сомов взамен на то, чтобы пара-тройка десятков детишек почувствовали себя людьми детьми. Хотя бы на время. Это даже не деньги.

Кстати, сегодня солнечное затмение. Пить нельзя. Зато курить можно: я иду по улице заказывать обед. Навстречу идет тетка с пустыми ведрами, по привычке скрещиваю пальцы и рисую в воздухе руну.

Льет дождь, я курю за углом под зонтом.

Даже если капли дождя очень тихие, шум всё равно стоит такой, что не слышно, о чем говорят прохожие. Но иногда даже за этим мелким шепелявым звуком капель непросто пропустить ответ на свой вопрос. Мимо меня прошли женщина вдвое старше и юноша вдвое моложе меня.

– Знаешь, – говорила она ему, – хорошо, когда шаг совпадает с шансом.

Они заворачивают за мой угол и, вероятно, продолжают говорить о своих небесных кренделях.

Шаг, шансом, шансон…

Я потрясенно докуриваю сигарету, медленно выбрасываю ее, она неспешно окунается в лужу, и я слегка заторможенно поднимаюсь по ступенькам «Шансона». Конечно, шанса не будет, если не будет Шага. Я делаю шаг, второй, ступеньки выше, я на крыльце, у меня начинает кружиться голова, и тут я понимаю: Храм должен заполнять Бог. Если нет Бога, то должно быть что-то, что заполнит Храм. Что? У меня нет ничего, что заполнило бы мой Храм.