Так и ночевали первую ночь на новом месте: девчонки – на нарах, укрывшись своими пальтишками, Екатерина с Ванюшкой – на других нарах, Алексей со Степаном – на пихтовых лапках на полу, под нарами. Быстро выстыла землянка. Домучились до утра, снова подтопил Алексей припасенными сучками печку, стало теплее.

Мария и отец поели хлеб и жидкую кашу, сваренную без соли и масла. Екатерина дала им по кусочку хлеба с собой.

– Берите, неизвестно, когда покормят. А мы тут талоны отоварим, схожу с ребятами в комендатуру, куда они их отправят. Надо узнать, где Ваню оставлять, – решительно настроилась мать. – Ничего они мне не сделают, что не выйду сегодня на работу, трое детей, неизвестно, что их ожидает.

– Конечно, оставайся в поселке, все сама узнаешь. С ума там сойдем, если одних оставим ребят, – стараясь разглядеть в темноте жену на фоне пробивающегося света от дверки печки, сказал отец.

Видно было только силуэт. Но он и так знал, что Екатерина полна тревоги и заботы за детей больше, чем за них, взрослых.

– Ну, Мария, варежки не оставь. Пойдем, с Богом! Не сказали, каждый день будут привозить или там жить в бараках?

Отправились в полную неизвестность, как работать на таком питании, это вообще понять невозможно. У комендатуры уже стояли люди группами. Не опоздали.

Через некоторое время проснулись большие ребята, Феня и Степан. Все спали плохо, много раз просыпались от холода. На улице осенью долго темно.

– Мама, а можно, наверное, сделать окошко над дверью маленькое. Хоть днем будет чуть-чуть свет попадать, – спросила Феня, выходя на улицу.

Погода была ясная, на небе висела яркая луна, освещая побережье. Чуть дальше от берега была темнота. Вдали по улице виднелся тусклый огонек от фонаря на крыльце комендатуры.

– Степа, тебе холодно было, полежи на нарах под пальто. Через два часа сбор у конторы. Успеем, – проговорила Екатерина, беспокоясь за здоровье детей.

Через час завтракали черным тяжелым хлебом и жидкой кашей. «Крупинка за крупинкой бегают с дубинкой», – назвал ее Степан, и совсем не шутя.

К десяти все вчетвером пошли к комендатуре. Пришли в числе первых. На крыльце стояла одна семья – женщина с тремя малолетними детьми лет от трех до десяти. Подходя, Екатерина поздоровалась, женщина приветливо ответила. Дети тоже ответили на приветствие, так были приучены с раннего детства. Еще подходили подростки без взрослых.

Вскоре из двери вышел комендант, который вчера разговаривал с людьми здесь и встречал приехавших на барже людей.

– Ну, что вас еще так мало, в тюрьму хотят? Должно прийти двадцать человек, – криком начал разговаривать. – Заходите! – и зашел в помещение. Женщина с детьми зашла за ним. Кругловы остались ждать. Они вышли минут через десять.

– Заходите, – кивнула женщина Екатерине.

Она зашла в двери первая, держала их, пока зайдут ребята.

– Заходите быстрее, чего студите избу? Или дрова любите рубить? Нарубитесь, я вам это устрою, – продолжал недовольный комендант.

– Кругловы, – представилась Екатерина.

Служивый за соседним столом нашел семью в списке.

– У вас пятеро детей, старшая в лесу? Где младший? – продолжал со злостью комендант.

– Похоронили вчера, – сдерживая слезы, чтобы не злить надзирающих, ответила Екатерина.

– Ну и ладно, меньше нахлебников. А этих двоих тоже не будем кормить. Я говорил, что школа не работает. Талоны получили на неделю, через пять дней чтобы их здесь не было. Этого в бараке будешь оставлять, там нянька остается с ребятами, завтра сама тоже на работу в лес. Лошадь отсюда пойдет в 8 утра, или в тюрьму хочешь? По талонам сегодня получите продукты. В поселке только те, кто работает здесь, и младше 16 лет. Все в лес! – перешел на надрывный крик жандарм.