— А теперь мы вас, наконец, оденем как приличную леди!

Я насторожилась. И не зря. Приличные в понимании модистки леди носили панталоны до щиколоток вместо трусов, рубашку по типу наволочки, то есть, короткую, необъятную, с дырками для рук и головы, и корсет.

Рубашку я позволила натянуть на меня без звука. От панталон впала в прострацию. А когда на мне попытались затянуть пыточное приспособление, призванное сделать мне талию и поддержать грудь, я возмутилась:

— Я вам что, колбаса? Или подарок? Нечего меня упаковывать! И я не лошадь, чтобы надевать на меня сбрую! И вообще, идите-ка вы со своими приличиями… — Я запнулась, наткнувшись на нехороший прищур модистки, и все-таки проглотила матерное словцо и заменила на почти культурное: — В пеший тур с сексуальным уклоном!

Вообще, вспыльчивость и злость никогда не были хорошими советчиками. И мне, прежде чем возмущаться во всю мощь своих легких следовало подумать. Сама же недавно чувствовала себя не в своей тарелке на фоне Каталины и королевы, одетых в пышные платья. Но я не подумала. Даже не предположила, что ругаться с модисткой, может оказаться себе дороже. В итоге, видимо, отчаявшись призвать строптивую клиентку к порядку, обиженная мисс Мартина мне уступила, поджав губы:

— Как скажете, леди! Но должна вас предупредить: я не умею шить такую одежду, которая надета на вас. Ее шьют, как правило, мужские портные. А то, что носят настоящие леди, не рассчитано на такое белье, которое надето на вас. Это вообще не белье, а какая-то срамота! — не удержалась мастерица от шпильки в мой адрес. — Словно вы не леди, а работница квартала увеселительных заведений для лордов! А вам ведь принимать участие в королевском отборе! — укорила напоследок она меня.

Я отмахнулась от ее слов, с досадой раздумывая, не обозвала ли завуалировано Мартина меня проституткой? И вскоре мастерица с помощницами отбыли, пообещав доставить заказанный гардероб как можно быстрей. Я ничего не заказывала, даже не обсуждала фасоны с модисткой, и это меня насторожило. Но оказалось, что обращать внимание нужно не на то.

После ухода мастерицы я согласилась на панталоны скрепя сердце. Просто потому, что белье нужно менять. Я не приучена ходить в несвежем. Но, натягивая ненавистную тряпку, я одновременно раздумывала о том, чтобы сходить к Каталине и спросить у нее, какое белье она носит. Почему-то мне казалось, что девушка из моего мира не стала бы носить эту кружевную жуть, напоминающую штанишки Мальвины из сказки. А вот рубашку я зашвырнула куда подальше. И натянула платье как есть.

Азала кусала губы, помогая мне одеться. Но благоразумно молчала. Молчала даже тогда, когда затягивала у меня на спине шнуровку платья. А я с некоторым удовлетворением разглядывала себя в зеркале: платье было желтого, как цыпленок, цвета. И достаточно закрытое, чтобы в вырезе не мелькали бретельки белья. Мне не очень нравилось то, что отделкой платью служили перья, но возиться с их отпарыванием сейчас было нельзя. Если запорем одежку, переодеваться не во что.

Обуви, кроме моих черных сандалий, у меня не было. И наверное, это и к лучшему. Потому что чулок или что там носят в этом мире, не было тоже. Так что я с чистой совестью застегнула ремешки вокруг щиколотки и на пробу прошлась по комнате. Азала молча за мной наблюдала. Но когда я, обнаружив, что длина юбки вполне удобная и не мешает мне на ходу, направилась на выход, горничная взволнованно вскрикнула:

— Куда вы, леди Полина?!

— Найду Каталину, хочу у нее кое-что спросить, — отозвалась я, открывая дверь и выходя в коридор.