— Что с вами?

 — А ты как думаешь? — выдохнула я.

Но Турсуаза будто не понимала, в чём дело.

 — На меня напали!

 — В замке? — ахнула она. — Это невозможно… кто? Кто-то из новых…

 — Нет. Это уже второй раз. Первый был прошлой ночью, когда я тебя позвала на помощь. Почему ты так удивляешься? — я быстро похлопала себя по щекам, чтобы прийти в себя и сделала глоток воды из стакана, что стоял у кровати с ночи.

 — Ну… в Фолье такое не… не принято. Я вчера даже не подозревала, отчего вы расстроены… думала, из-за герцога, или потому что одной в замке страшно. Вообще не знаю, где это может быть нормально, но в Фолье нападение на женщину и… н… насилие — это страшное преступление.

Я удивлённо вскинула брови.

Конечно, в Экиме за такое судили. Однако, доказать подобное было сложно, а репутация семье была дороже. 

Не то чтобы это было нормой, но уж точно частью жизни. Тёмной грязной частью, про которую молчали. Обычно после подобного в спальню входила мать и говорила, что-то вроде: «Нечего было мазать щёки румянами и так оголять ключицы! Вытри слёзы и сделай вид, что ничего не случилось!»

Я плакала по-началу, а потом стала злиться, что жизнь так несправедлива к женщинам. 

Меня обычно не трогали, только если какой пьяница после бала бросится обниматься, а я обычно отбивалась магией. Но сёстры такое рассказывали, что кровь в жилах стыла.

Выходит… мы большие дикари, чем фольетинцы?

 — Вам нужна помощь? Нужно искать преступника!

 — Но как? Он всякий раз просто исчезал, будто его и не было…

 — Значит он обращается в кого-то совсем маленького? Быть может он очень слабый маг?

 — Не знаю. Я просто хочу выйти из этого замка и немного проветриться. Иначе буду ждать нападения за каждым углом.

Я не была уверена, что хочу знать, кто этот мужчина. Скорее мне было интересно, почему он говорил столь странные вещи. Он сказал, что я — не Бревалан. При этом спрашивал, кто я такая?.. А ещё поцеловал в щёку. Снова. И я в этом уже не сомневалась. Щека будто горела в том месте, где её коснулись губы этого сумасшедшего. Так не насилуют. Но и в симпатии не признаются.

Да и какая может быть симпатия к герцогине? Я ещё мужа в глаза не видела, а ко мне уже в любовники кто-то метит? 

Я всё-таки верила в свой счастливый брак безо всяких третьих лиц. 

Но почему-то происшествие пугало меньше, чем должно было.

 — Мы пока ничего с этим делать не будем, но в следующий раз я его не упущу! — решительно заявила я и вытерла слёзы.

 — Вы такая храбрая… Я бы умерла!

 — От чего? Он ничего мне не сделал, только напугал. А значит и не сделает. Он явно хочет чего-то другого...

А о том, что он принёс меня в спальню, и мог сделать всякое думать было слишком тошно и я просто не стала. Уж не знаю почему, но с детства не умела себя как следует жалеть! Велика была конкуренция, и распускать сопли некогда.

 — А ваши вещи… их ещё не разобрали? — Турсуаза окинула взглядом бардак на полу, а я в ужасе округлила глаза.

 — Я… не видела… кто-то рылся в вещах, — пробормотала и поняла, что вот теперь стало и правда жутко. 

Он пытался меня обокрасть? Или что-то выведать?

Да кто это, чёрт возьми, и почему он себе столько позволяет?

 — Я должна написать герцогу! Немедленно! Это возможно?

Вот теперь он точно не отвертится.  Кажется, пора муженьку вмешаться в мою жизнь! Я по-прежнему была уверена, что сумасшедший не причинит мне вреда, я этого не чувствовала, а предчувствие меня не обманывало никогда. Но вот то, что комнату перевернули  —  было совсем неправильно. И отличный повод подёргать муженька за усы к тому же.

 — В городе мы можем зайти на почту, — кивнула Турсуаза.