Очнувшись, юноша увидел, что ступня цела и невредима, лишь едва заметный тоненький шрам напоминает о недавнем происшествии. Он пошевелил пальцами, а потом поднял глаза на склонившуюся над ним девушку, на коленях которой лежала его голова.

– Как ты себя чувствуешь? Нога не болит? Тебя не подташнивает? Встать сможешь?

– Да, – и Милослав, тут же поднявшись, сначала потоптался, а потом, осмелев, попрыгал на левой ноге. Но радость от исцеления вскоре сменилась настороженностью, а затем страхом.

– Как, как ты это сделала? Кто ты такая?!

– Я средняя дочь Друды, к которой за помощью приходят жители твоей деревни, а бывает, что и Вешенки, и ещё более отдалённых поселений.

Глаза любимого вместо нежности наполнил ужас.

– Ты колдунья! Ведьма!

– Не ведьма, а ведунья, целительница. Я сейчас всё объясню. Выслушай меня!

– Да такое только Семиокому Владыке под силу! Может, ты ещё и мёртвого воскресить сумеешь?

– Этого никто не сумеет! – голос девушки задрожал.

– С помощью какой тёмной силы…

– Да выслушай меня, умоляю! Для твоего исцеления я просто перенесла жизненную энергию дерева, которое ты собирался срубить, в твою ногу. Мы, ведуньи, при необходимости можем использовать энергию растений и самых мелких животных: насекомых, лягушек, маленьких птичек… И то, это зависит от силы самой ведуньи… Мы лечим людей и скотину с помощью целебных свойств, которыми наделено очень многое в природе и прежде всего – различные травы. Мы изучаем и исследуем, помогаем и спасаем…

Но юноша не слушал её:

– Ты обманывала меня!

На глазах Ясмины выступили слёзы:

– Я боялась сказать тебе правду, – еле слышно прошептала она. – Я боялась потерять тебя. Ведь ты люб мне! А для меня не секрет, как деревенские относятся к моей семье. Но ведь это несправедливо!

От волнения девушка раскраснелась, отчего стала ещё прелестнее. Но Милослав не замечал этого. «Порчу, она может наслать на меня порчу. Или ещё чего похуже, – свербело у него в голове. – И как меня угораздило! Вот ведь… – и он с опаской посмотрел на Ясмину. – Нельзя её обижать. И потом, она меня всё-таки исцелила, против этого не возразишь».

Юная ведунья, выговорившись, выжидающе смотрела на него. Пауза затягивалась, и, сделав над собой усилие, Милослав как можно спокойнее произнёс:

– Спасибо тебе за исцеление! Если бы не ты, оставаться бы мне навек калекой.

Надежда горячей волной обдала сердце Ясмины, и оно радостно заколотилось в груди. Девушка шагнула к своему ненаглядному, обняла, тесно прижавшись к нему всем телом, и прошептала:

– Что ты, любимый! Разве я могла поступить иначе?! – и почувствовала, как напрягся каждый его мускул в желании отстраниться от неё. Острая боль молнией прошлась от пяток до горла и едва не вырвалась стоном.

– Поцелуй меня! – цепляясь за остатки надежды, Ясмина, запрокинув голову и привстав на цыпочки, потянулась вверх, и её губы наткнулись на твёрдые и холодные губы Милослава, одеревенело ответившие на горячий поцелуй.

Несколько раз с тех пор ей удавалось увидеть любимого. Каждый раз она находила его, идя на стук топора. И каждый раз её ждал отстранённый взгляд и немногословие. Куда исчезли вся та страсть и та нежность, которые прежде сквозили во взорах, жестах и голосе? Девушка больше не пыталась обнять, а тем более поцеловать юношу. Он тоже не предпринимал никаких шагов для этого.

«Так больше продолжаться не может, – думала Ясмина, идя вверх по течению реки. – Нужно поговорить, разрешить все недомолвки и недоразумения, развеять сомнения. Он обязательно всё поймёт. Ведь он столько раз говорил, что любит меня!»

Милослав, работая, скинул рубаху, и струйки пота стекали по стройному мускулистому телу. Льняные волосы удерживались обвязанным вокруг головы и проходящим по лбу кожаным шнуром. Упругая стойка ног, широкий взмах топора в крепких руках. Девушка замерла, пытаясь унять тревожно бьющееся сердце и глядя на лесоруба из-за широкого ствола ясеня. Привычно нащупала под платьем и сжала в руке кулон, и, ощутив сквозь тонкую ткань его угловатую поверхность, немного успокоилась.