Девушки были разными. Они разговаривали, танцевали, пели и бросались в объятия. Но ни к одной в душе Девида не всколыхнулось теплоты. Судя по припухшим губам и поведению красавиц, всё ограничивалось плотской стороной встреч.

Мужчина не показывал мне подробностей. Только моменты, когда сам ощущал пустоту внутри. Когда смотрел и не мог откликнуться. Или тянулся к девушке, но чувствовал, что это без души. Просто животное желание.

Почему-то мне стала близка его жажда любви. Я старалась не проникаться к заказчикам состраданием. Это могло отвлечь от работы. Но ощущения Девида мне были близки.

Но в том, что в его сердце нет любви, меня убедили не девушки, в глазах которых я видела разбившиеся мечты. Меня убедила совсем другая картинка. Я стояла в огромном холодном зале. Ледяном снаружи и внутри.

На возвышении в белом сверкающем наряде лежала женщина. Белоснежные одеяния спускались мягкими складками на пол. На голове переливалась искрами королевская диадема.

Вокруг стояли цветы. Они были прозрачными, словно покрытыми льдом. Всё вокруг словно замёрзло. Превратилось в бездушную пустыню. Такую же, как у Девида внутри.

Я раскрутила камни по периметру зеркальной рамы. Они тихонько загудели, а когда раздался звон, резко остановила ониксовую пластинку в центре.

– Фиксируем! – выкрикнула я, и внутри рамы застыла снежинка с кружевными лучиками, размером почти полностью закрывающую раму зеркала. – Готово!

Мне показалось, но мы оба выдохнули облегчённо. Я не успела перевести дух, когда он поднялся на ноги и приказал.

– Сегодня к тебе зайдёт портниха. Будь готова к снятию мерок. С завтрашнего дня ты мне понадобишься в приличном для королевского замка виде.

Король давно уже ушёл, а я всё никак не могла отвести взгляд от его пустоты. Его безразличие не было равнодушием. Внутри начала скапливаться магия и я, зайдя в ванну, снова применила термический артефакт, прикрывая его действием свой дар.

Теперь можно было и поколдовать немного. Всё равно, мощный выброс артефакта скроет аккуратное магическое любопытство. Я так часто делала в детстве. Запускала чистящий артефакт, чтобы под его прикрытием рисовать узоры на окнах или превращать фиалки в серебристые эусы.

Мама принимала всё за чистую монету. Папа поддакивал жене, когда та всплёскивала руками и стенала, что в комнате любимой дочери всё время кто-то бьёт стёкла. Требовала помощи.

Отец кивал и успокаивал жену. Приводил в порядок окна. А потом, когда мама была занята, провёл со мной урок по сращиванию материй. Особенно напирал на стёкла то разбивая, то сплавляя стакан.

Он не мог отследить мою магию под прикрытием артефакта. Просто он меня понимал.

Как же это было давно!

На глаза навернулись слёзы, и я их смахнула нетерпеливым жестом. Надо забыть прошлую жизнь. Надо приспосабливаться к этой. Глупо, выжив единственной из всей семьи, пропасть сейчас, чем-то себя выдав.

Поэтому я снова взяла снежинку чувств Девида Грэхэма V и поднесла ближе к глазам. Тонкая пластинка была холодной и разноцветной. А ещё напоминала слюду. Она была прозрачной и слоистой. И мне не нравилась!

Вместо прозрачного стекла у меня на ладони была серая спрессованная субстанция. Её неприятно было держать в руках, но выбора у меня не было. Поэтому я приблизила пластину к лицу и вгляделась в середину.

Прошептав заклинание, я прикоснулась тонкой магической ниточкой к стеклу. По нему медленно, словно нехотя, потекли прожилки от центра к краям. Озарили толщину, и я увидела то, что не мог различить безДарный.

Передо мной был не просто слепок чувства. У меня в руках была сама бездна! Серая, похожая на пепельные облака. Но липкая, цепкая, когтистая. Её лапы, как лучи снежинки тянулись к краю слепка.