– Ну да! – Руфим Иосифович хлопнул себя ладонью по лбу. – А я-то гадаю, почему у первой жертвы расстёгнут ворот, и рука не так положена, как у остальных.

– Роман Сергеевич, – хотя сыскной агент был и по возрасту младше, и по должности ниже, Шереметевский не имел привычки при посторонних выказывать недовольство, которое иной раз возникало, а относился уважительно, хотя и «тыкал» подчинённому, – придётся тебе найти свидетеля и снова поговорить с ним, хотя… Я сам поговорю со всеми заново, а тебе надо будет в лавках, где торгуют такими изделиями, поинтересоваться, не покупал ли кто по десять вещиц сряду. Теперь по поводу опроса. Это не недоверие вам, Болеслав Иванович, но я предпочитаю сам видеть и опрашивать свидетелей. Возможно, они смогут вспомнить что-нибудь новое.

– Спустя столько времени? – с сомнением спросил Подгурский.

Леонид Алексеевич не ответил, лишь собрал фотографические карточки в одну стопку.

– Таким образом, можно подвести некоторый итог нашего разговора. Преступник – один и тот же человек, скорее всего, местный. Он должен был знать, что не встретит никого стороннего там, где намеревался оставить девиц. Да, господа, не смотрите так подозрительно. Убийца заранее планировал и ждал праздника, а попутно подыскивал девицу. Пока не знаю, как подливал ей сонное зелье и убеждал надеть платье. Не знаю, но на эти вопросы мы с вами должны найти ответы – и тогда мы найдём злоумышленника. Вот вы, господин Подгурский, уверены, что женщины – паломницы, приехавшие замаливать грехи у образа Богоматери?

– Я не уверен, но согласитесь, похоже на то.

– Руфим Иосифович, а вы что о девицах скажете?

– Незачем им было замаливать грехи, – усмехнулся доктор, – ибо они все были невинны, как первый снег.

– Странно и непонятно, – покачал головой Шереметевский. – Значит, девицы, видимо, по собственной воле облачались в подаренные платья. И просил их об этом даритель.

– Всё равно мне не понять, – нахмурившийся Попов теребил ухо, – зачем такие сложности? Задушил, зарезал, по голове топором ударил – и вся недолга. А здесь платья, крестики, кольца… Ничего не понимаю.

– Вот теперь нам, любезный Аполлинарий Андреевич, и надо понять, что хотел этим самым показать преступник. Остаётся на сегодня последний вопрос, – Леонид Алексеевич посмотрел на доктора. – Руфим Иосифович, вы, случаем, не отметили на карте места преступлений?

– А как же, – Сеневич, будто истинный волшебник, достал откуда-то довольно толстый свёрток. Где он его держал, Шереметевский так и не понял. – Вот, – доктор расправил карту, проведя по ней ладонями. – Здесь я отметил не только места, где нашли девиц, но и даты, когда сие произошло.

Картина вырисовывалась довольно странная. Тела были найдены около двух монастырей, которые располагались по соседству друг с другом, – Успенского и Введенского. Но самое странное, что в первом находили спасение мужчины, а во втором – женщины.

Леонид Алексеевич внимательно рассмотрел карту, водя пальцем от одного из крестиков, которыми были обозначены места нахождения убитых девиц, к другому. Потом сверил даты, но не обнаружил никакой системы, словно убийца раскладывал пасьянс из женских тел без порядка, как в голову взбредёт (или не хотел быть замеченным за столь варварским занятием).

– Вы оставите мне карту? – спросил Шереметевский.

– Да ради бога, – пожал плечами доктор и добавил: – У меня ещё несколько есть.

– Благодарю. Да, ещё, Руфим Иосифович, – вы, видимо, всех девиц вскрывали?

– Да, – кивнул Сеневич, но тут же нахмурился:

– А что не так?

– Всё так. Извините, но я забыл ещё об одном обстоятельстве.