Отец воспользовался моментом. Его хирургические пальцы вонзились мне в запястье. Боль была живой и цифровой одновременно, словно кто-то влил раскаленную сталь прямо в нервные окончания.

– Смотри, – прошипел он.

Голограмма развернулась перед нами: город сверху, но вместо зданий миллионы капсул, соединенных пульсирующими нитями. В центре находился гигантский кристалл, излучающий голубое свечение, а по периметру стояли шесть фигур в позах распятия.

– Первые гибриды, – отец кашлянул чёрной слизью. – Твоя мать была первой.

Боль разорвала сознание. Я упал в…детскую комнату. Настоящую с бумажными обоями в ромашках (одно пятно у окна – пролитый сок), деревянной кроваткой (на спинке – следы зубов), плюшевым медведем на полу (один глаз отсутствует). Маленький я сидел на ковре, собирая пазл.

Дверь открылась. Вошёл он – молодой, без механических частей.

– Пап! – ребёнок поднял голову. – Смотри, я собрал!

На полу лежала карта мира, но вместо стран переплетение нервных узлов.

– …риус! Дар…

Голос Элис выдернул меня из видения.

Я лежал на холодном полу, в луже собственной крови. Она была странно густой, с металлическим блеском. Надо мной склонилась девушка в рваном плаще. Волосы уже седые, хотя ей на вид двадцать лет. Глаза без зрачков, заполненные мерцающими точками, а на шее виднелся ожог в форме цифры 13.

– Вставай, создание, – её голос звучал в моей голове как скрип несмазанных шестерёнок. – Ты нужен живым.

Девушка (её звали Немая) повела нас по боковому тоннелю, где стены были испещрены руническими письменами, как оказалось – уравнениями квантовой физики. Воздух пах мокрым кремнием и жжёным миндалем. Под ногами скрипели кости (человеческие? трудно сказать). Лекс шатался, но шёл. Кай нёс на спине Элис, её тело то материализовалось, то распадалось.

– Куда… – мои лёгкие горели.

Немая обернулась. Её пальцы, слишком длинные, слишком гибкие, коснулись моей груди:

– К Истоку. К тому, что было до системы.

Тоннель оборвался перед металлической дверью с надписью: «Проект «LIFE». Камера 000. Активация: 12.12.2089»

За дверью находилась круглая комната со стеклянным куполом, а над ним – настоящее небо, давно забытое. В центре стоял древний компьютер, больше похожий на орган с металлическими трубами. У стен располагались капсулы с эмбрионами. Их тела разложились, но мозги пульсировали в розовой жидкости. Треснувшие мониторы свисали с потолка, как повешенные.

Немая подвела меня к главному терминалу, и её голос снова зазвучал в моей голове, хотя губы девушки даже не шелохнулись:

– Ты создан для этого.

Экран ожил. На нём высветилась кнопка «Перезагрузка». Откуда-то взялось знание, что она уничтожит систему, но и всех спящих тоже. Рядом горела кнопка «Синхронизация». Эта растворит сознания спящих и обречёт их на цифровое рабство. Рядом находился рычаг аварийного отключения, который физически убивал все капсулы. Рука Элис, наполовину прозрачная, легла на мое плечо:

– Выбирай… как человек…

Где-то далеко раздался крик отца:

– НЕТ!

Моя рука потянулась к экрану. Когда пальцы коснулись его, я вдруг ощутил вкус настоящих яблок из забытого сада – кисло-сладкий, с терпкой кожурой, оставляющий на губах аромат утраченного детства. И понял, что выбираю не будущее. Я выбираю прошлое, которое мы все заслужили.

Мои пальцы погрузились в голографический интерфейс, и мир взорвался белым светом.

Боль пришла не сразу. Сначала появился вкус – медный, как будто я прикусил щёку. Потом запах – жжёная изоляция и что-то сладковато-гнилостное. И лишь затем, когда зрение начало возвращаться, я ощутил, как миллионы игл впиваются в кожу, разрывая нервные окончания.