– Дедушка32, – обернулся он к Паше. – Сходи в кубрик и любыми путями приведи сюда матроса. Живого, или мертвого, все равно.

– Приведи, – ухмыльнулся Пашка. – Легко сказать. А если его за борт смоет? Они же на ногах еле стоят.

– Правда, твоя, – вздохнул капитан. – Поубиваю гадов, когда проспятся.

Сменяя друг друга, они отстояли у штурвала часов восемь. Каждые два часа Пашка бегал в машину для контроля и откачки прибывающей морской воды. А она лилась со всех щелей. Капало и сочилось с подволока33, бортов. Наверняка вода поступала и с днищевой части. Поняв, что вахту, по причине качки, придется нести лежа, Паша расстелил дежурный матрас между главным двигателем и ГРЩ…

– О, да в кубаре дверь с задрайки слетела, – повернулся к Пашке кэп, когда тот вновь заскочил в рубку. – Придется тебе, деда, все-таки в кубрик идти. Заодно поднимешь на вахту «безвременно усопших»…

Девятиметровая волна рушилась на пароход стеной, и попасть в рубку, и носовой кубрик, можно было только после схода с судна очередной лавины. Бегом. А накрывало пароход так, что временами казалось, будто ты находишься в аквариуме, а не в рулевой рубке. Крупно дрожа, после очередного удара волны, «ПТС» натужно выбирался из морских объятий и падал в них вновь, настырно продолжая утюжить сумасшедшее море.

– Флинта, как тащить? – недоумевающе спросил Пашка. – Он же пока до рубки дойдет его три раза смоет.

– Может ему веревку за ногу привязать, чтобы прополоскало за бортом? – оскалился Филиппенко. – Оставь его в покое, пусть отдыхает. Я с него потом три шкуры сдеру.

Выждав подходящий момент, Пашка выскочил из рубки и помчался к носовому кубарю. Заскочив в тамбур и закрыв дверь, он схватился за поручни трапа и, соскользнув по ним вниз, оказался… по колено в воде. Превозмогая зловонный запах алкоголя, едко сдобренный «ароматом» давно нестиранных карасей34 и табака, он наткнулся взглядом на «шапку» мечтательно пускавшему в подволок колечки табачного дыма.

– Придурки! Что, дверь некому было закрыть?!! Или у вас тут чемпионат по прыжкам в воду намечается? На что теперь спорить будешь, «шапка»?

– Он, с Мерином, наперегонки плавать будет, – подал голос Петя. – Вокруг трапа, по кругу.

– Э, «КМУ», не бухти. Кто сильный, тот выплывет! – приподнял голову Пашин помощник – приблатненный мужик лет сорока, по имени Тимур.

– Не знаю, как кто, а ты у меня сейчас точно всплывешь! Мы с кэпом наверху за вас вахту тащим, а им даже дверь в падлу закрыть. Петя и Тимур – на вахту, Мерин – на камбуз. Распоряжение капитана, – пояснил Паша.

– Вот вы с кэпом и стойте, – зевнул Тимур и отвернулся к переборке. – Устроил тут истерику: «Вахту некому стоять…!»

– Бунт на корабле? – удивленно отреагировал Паша и, сдернув Тимура со шконки, с головой окунул в воду.

После нескольких, весьма продолжительных по времени водных процедур, Паша вытащил помощника из воды:

– Ну, так как насчет вахты?

– Не сдамся! – изображая из себя партизана в гестапо, замотал головой Тимур. – Но, если очень надо…

– Надо. И очень, – на пинках погнал Пашка помощника по трапу.

Заметив, что и старпом спускает свое бренное тело со шконки, Паша удивился:

– А ты куда, пиратская твоя морда?

– Я подумал, что если подниматься – так всем…

– Ты остаешься в резерве. До особого распоряжения, – как можно серьезнее ответил Пашка и, не выдержав, улыбнулся. – Отдыхай, Флинт…

Поручив помощнику откачивать воду из носового кубрика, Паша поднялся в рубку. На руле стоял Петя, а кэп нес вахту лежа, на штурманском столе. В это время в рубку залетел Мерин:

– Камбузная печь сорвана с фундамента, готовить не на чем, – как показалось Пашке, радостно отрапортовал он. – Из провизии осталось две буханки хлеба и пшенка, из консервов – банка сгущенки. Разрешите удалиться в кубрик?