Заснеженными тропами Анастасия Лягущк

Файл0: Пролог

16 января 3083 г.

Island 8 (бывш. Санкт-Петербург)

Еще не было и пяти часов, когда на развалины города опустилась кромешная темнота.

Вечно ходившие над землей серые облака скрывали звезды. Сегодня тучи были темнее, чем обычно, что предвещало снегопад. Даже спустя век после ядерной войны эти облака и не думали расходиться, отчего земля здесь мерзла круглый год.

В этот морозный вечер в холле заброшенного храма собрались люди с пушистыми пятнистыми хвостами. Все они принадлежали к породе ирбисов из низшей расы – серви, но, в отличие от иных пород (кот домашний, ягуар-меланист, лев, пума, тигр, гепард), ирбисы жили вдали от городского тепла.

Они заняли места вокруг большого костра, разожженного по центру. Здесь было не все население развалин, а лишь некоторые мужчины и одна миловидная девушка. Лица всех выражали волнение и некое нетерпение.

Во главе этого собрания сидел пожилой шаман в пестром балахоне, украшенном металлическими фигурками. Его хвост не попадал под свет костра, а обмороженные кошачьи уши скрывал головной убор, сделанный из черепа крупного хищника из числа тех редких мутантов, которые ходят вблизи территории ирбисов.

Сидевший с закрытыми глазами старец пребывал в трансе. Подняв руки и запрокинув голову, ворожей дрожал и судорожно мычал что-то на латыни, коей не владел никто, кроме шаманов. Вдруг остановившись, он опустил руки и открыл глаза, обратив взгляд на расписные храмовые своды. Посидев так несколько секунд, он склонил голову.

Перед ним лежал тряпичный кокон. Укутанная в теплую ткань бледная девочка с алой радужкой вытянулась, раскрываясь навстречу холоду. И всякий раз, когда любопытное дитя глазело на шамана и тянуло к нему свои ручонки, тот морщил нос.

– Что это за знак, мудрейший? – подал голос один из собравшихся оборванцев племени ирбисов.

Шаман огорченно качнул головой.

– Духи поведали мне, что барсенок проклят, – его властный бас эхом отдавался от стен. – Духи не смогут даровать ей пятна. Кто отец ребенка?

Ответом было оглушительное молчание. Все ирбисы начали глазеть друг на друга, но никто не хотел признаваться в связях с сидевшей у костра юной незамужней девушкой. Тогда шаман вопросительно посмотрел на нее.

У нее были острые черты лица и серьезный взгляд, обращенный на темный кокон. Сплетенные в хвост длинные белые волосы ложились на плечо, покрывая утепленную черную куртку.

– Агнес, – обратился он, – здесь собрались все молодые люди, которые не уходят в начале весны за добычей и не ведут торговлю с купольным городом. В апреле ты отяжелела. Сможешь ли ты указать на виновного в проклятии?

Девушка оглядела присутствующих. Те с ужасом смотрели на нее, зная, что тот, на кого она укажет, может подвергнуться кастрации. Ведь по местным законам преступника лишали той части тела, коим он ощутимо навредил их дикому обществу.

В их племени внебрачные связи порицались, но не наказывались, а бастарды вне зависимости от пола должны были проходить крещение охотой на зверя, чтобы стать полноценными членами племени. Но нынешний новорожденный отличался от прочих: у него не было пятен, хотя спустя месяц после рождения они должны были проявиться, а глаза его были красными, тогда как у всех ирбисов они отливали зеленью.

Взгляд Агнес метнулся к одному из собравшихся молодых мужчин. Короткая стрижка, сильные плечи, мужественные черты лица. Звали его Влас. Сидя со скрещенными руками, он даже не смотрел в ее сторону. Но она точно знала, что это он.

Секунду она без особой надежды смотрела на него, но Влас оставался безучастным. И если он не желает сознаваться, то указание на него Агнес посчитала бессмысленным. Ведь Влас был более чем уверен в том, что ее симпатичное личико и безропотность уже тогда спровоцировали немало людей. Он ни за что не признает вину.

– Я не вижу смысла говорить, – смиренно сказала она. – Это ничего не изменит.

Шаман немного помолчал, внимательно глядя на Агнес. Выражение ее лица оставалось уверенным. Убедившись, что она не захочет что-либо рассказывать, он обратился к собравшимся.

– Мы отложим это дело. Виновный будет найден в день совершеннолетия этой девочки по внешнему сходству. Тогда же будет вынесен и исполнен приговор. И да помогут нам духи сделать верный выбор.

Услышав об этом, тот, на кого ранее смотрела Агнес, впервые за все время собрания покосился в сторону кокона. Хмурясь, он сузил глаза.

Этот жест не остался без внимания Агнес, которая краем глаза пронаблюдала за этим мужчиной. Ее лицо при этом чуть смягчилось. Она подавила желание злорадно ухмыльнуться от осознания того, что безнаказанным он в конце концов все равно не останется.

Следующая фраза шамана заставила Агнес отвлечься от мимолетной мысли.

– На восемнадцатый день рождения этот бесплодный ребенок будет принесен в жертву. Таково желание сил свыше.

Небольшая пауза. Треск костра. Когда до Агнес дошел смысл сказанного, она возмущенно округлила глаза.

– Но мы никогда не приносили в жертву людей, – ужаснулась Агнес.

– Таков был ответ, – главный шаман снова огорченно качнул головой. – Мы должны пойти на эту жертву. Того просят силы свыше…

…Начавшаяся метель мгновенно заметала следы, оставленные на снегу. Несмотря на то, что в поселение пришли на зимовку ирбисы-добытчики, среди развалин Агнес не заметила ни одной живой души, кроме возвращавшихся с собрания мужчин. Но и те спешили уйти в свои скромные жилища.

Вдали маячил огромный прозрачный купол городского сектора Острова, в котором жили официальные граждане. Купол не пропускал непогоду в отапливаемый город. Сияли высокие здания, гудели машины. Оттуда веяло благополучием, которое, однако, было совсем ни к чему ирбисам, привыкшим к суровым морозам.

– Я помиловала тебя, Влас, – подала голос Агнес. – И я надеюсь, что эта история послужит тебе уроком на будущее.

Бушующая непогода скрывала разговор двоих. Стоя посреди кирпичных домишек, которые когда-то служили людям в качестве гаражей, среднего роста угрюмый мужчина в задумчивости курил. Белые разбитые стены ограждали его от морозного ветра. Рядом стояла Агнес, прижимавшая тряпичный кокон. Она не смотрела на собеседника, как и он на нее.

– Так себе милость, – проворчал Влас. – Это мог быть кто угодно, с чего ты взяла, что ребенок мой?

– Потому что ты украл мою девственность.

– Сказки мне не рассказывай. Была бы таковой – я бы это почувствовал и даже увидел, – он помолчал, затягиваясь. Выдохнул серый дым, который тут же растворился в темноте. – Но я допускаю, что этот ребенок мог быть и от меня. Во всяком случае, через восемнадцать лет тайное станет явью.

– Восемнадцати лет достаточно для того, чтобы вдоволь нагуляться и даже обзавестись семьей. Будь благодарен за это.

Он недовольно помычал под нос и выпустил облачко дыма, а ей не нашлось, что добавить. Да и не было в этом смысла.

Их молчание нарушалось свистом вьюги, свойственной для этих краев в это время года. Иногда потрескивал счетчик Гейгера, предупреждая о витавшей в воздухе радиации.

Чуть развернув теплый кокон, Агнес заглянула в него, не заметив обращенного к ребенку взгляда Власа, в котором блуждал холод. Внутри тряпичного клубка дремала совсем крохотная аккуратная девочка. Молодой матери было тяжело осознавать, что такое прелестное создание, как ее первенец, должно умереть, даже толком не начав жить.

До их времени расставания еще целых восемнадцать лет, но Агнес казалось, что оно вот-вот наступит. Ее одолевала печаль. Ей не хотелось причинять боль ребенку и своему материнскому сердцу. Но можно ли избежать этой судьбы?

***

Единственной надеждой была молодая шаманка, с которой тесно дружила Агнес. Подруга наверняка сможет помочь и уговорить духов пощадить девочку в обмен на иные дары.

Маленькое темное помещение с голыми бетонными полами. Треск костра был громче завывавшего за грязными оконными стеклами ветра. Иногда до ушей доходил скрип подрагивающих оконных рам.

– Наши с тобой дочери наверняка стали бы хорошими подругами, – говорила колдунья, бросая в костер тонкие птичьи кости. – Прямо как мы с тобой.

Движения ее рук сопровождались звоном медных талисманов, из которых были сплетены браслеты. На ее одеянии, сшитом из оленьей кожи, висели металлические подвески. В ее образе особенно выделялись распущенные длинные волосы, похожие на пролившееся на одежду молоко.

– Не знаю, Селена, – вздохнула Агнес, садясь перед костром. – Моя дочь будет слишком сильно выделяться среди остальных.

Сверток с новорожденной Агнес положила перед собой поближе к теплому костру.

– Это даже к лучшему. Ты ведь знаешь, что я отвечаю за духовное воспитание детей племени, а не только за погребальные обряды. Я хочу попытаться взрастить в них терпимость к тем, кто на нас не похож. Хочу, чтобы наши потомки налаживали контакты с миром.

– Разве это не противоречит традициям племени?

– Традиции не должны мешать развитию нашего народа, – шаманка села у костра напротив Агнес и скрестила ноги. – Я верю, что наши дети будут более открытыми для всего нового, нежели их замкнутые предки. И твоя дочь может помочь им таковыми стать.

Выудив из грудного кармана склянку с чудодейственным веществом, помогающим шаманам путешествовать в мир духов и общаться с ними, Селена откупорила его, сделала глоток и отложила емкость. Накинула капюшон, переходящий в костяной шлем с ветвистыми рогами. Бросила в костер горстку некой порошковой субстанции. Огонь вспыхнул ярче, языки пламени потянулись вверх и почти тут же стихли. Дым от костра врезался в потолок и начал медленно обволакивать пространство над головами молодых женщин.