В своих мечтах, образных красочных позах и даже в требованиях к возможным партнерам на различных сайтах – женщины очень часто выказывают желание гармонии и в «душевной близости», и гармонии приятного времяпровождения. Ну, с «приятным» во всех отношениях «времяпровождением» – здесь все понятно даже первокласснику, а как насчет пресловутой гармонии «душевной близости»? Что, какой смысл вкладывает женщина в этот посыл? Где располагаются эти тайные и фантастически притягательные «закрома» женской души, желающие очень плотной и глубокой, поскрипывающей от чистоты – гармоничной близости?

С изрядной долей иронии, обильно сдобренной литературными пируэтами и пассажами, склоняя читателя к мысли о человеческой трагедии, Хемингуэй набросал в одном из романов свое видение одного очень известного рассказа «Декамерона», с некоторыми неожиданными поправками. У Хемингуэя «Солдат» болен раздвоением личности. А его «Кармен» платонически любит его первую личность, не имея возможности любить вторую, физически поврежденную на войне. Потому, утопая в чисто физических страданиях, но «чтобы не болеть» (для здоровья, так сказать) – она еженощно отдает в обладание свое тело сопровождающей их и платонически ею обиженной личности некого «мачо». Треугольник достаточно живуч. И хотя женщину раздирает душевно-плотская драма поляризации, но одолевает все-таки тяга к «свежим» мужчинам и интригам.

Аналогия романа прослеживается у множества современных женщин в каждом поколении. Драматургия подобных переживаний и периодического выбора случайного интима с каким-нибудь «мачистом» найдётся в каждом укромном углу памяти из воспоминаний о жизни у любой домохозяйки. В их переполненных «шкафах» полным-полно «скелетов» из впечатлений от разнообразно пережитого опыта вложений – и с опытными, увитыми лаврами побед «генералами секса», и с настырной, сексуально озабоченной, молодой и показательно влюбленной «сантехнической пехотой». Правда «скелеты в шкафах» принадлежат не только их возлюбленным «тореадорам», но и, (коррида – есть коррида) – тупо, без особого спроса мявшим их «тушку» и толстошкурым «хрякам-портмоне», и немытым блудодеям-насильникам.

Женщина живет в настоящей реальности чувств, тел и отношений, т.к. при первом знакомстве происходит наложение виденного в мечтах динамичного образа на реальные формы и реальную динамику партнера. Если они совпали – женщина не сомневается, да и не ошибается – в своем выборе. Мы же не имеем динамических образов в сознании. Увиденные нами возбуждающие женские формы мы пытаемся логически интерпретировать и «пришпандорить» к мертвым клише, почерпнутым из прошлых знакомств или жизни. Если сравнительной базы нет, мы теряемся в догадках. А прогноз или предвидение развития отношений – ой, как далек от реальности. Поэтому мы оцениваем и сравниваем женщину – с желательным, но не существующим набором качеств, с абстрактным наброском, ее чертежом, – в отличие от реальной оценки женщиной мужчины – по его соответствию ее идеалу или живому и красочному представлению о нем.

Легенды, доказательства и факты отличия женского мира, их мудрости, дара предвидения и интуиции – были известны нам уже многие тысячи лет – со времен гендерного разделения человечества на «каинистов» и «авелисток». Все же, о реальном знании женской философии жизни, знании их врожденной системы ценностей, истоков их влечения и следствий их натурной телесной практики – нельзя говорить до сих пор. Вот уже несколько десятилетий знания о сексе развиваются по двум различным направлениям. С одной стороны, секс – стал предметом мужской академической науки. Однако научный подход простирается на все, но его применение – адаптируется к каждому отдельному случаю. С другой стороны – он стал чем-то вроде мировой женской религии, хотя открыто и не развился в церковную организацию. В мужском понимании содержание и сам факт секса весьма трудно сравнивать с тем, что представляет собой секс для женщины в силу такого состояния женского ума, которого мужчина, как никогда не знал ранее, так не знает и сейчас. Женский секс все в большей степени освобождался от традиций, нравственных норм и правил. Отсутствие формата социальных ценностей, привело к отсутствию знаний самоанализа, самокритики и нравственного «стыда», обострило внутренний моральный конфликт в женщине и отяготило ее жизнь проблемами. Женщине осталось довольствоваться самооправданием, искусственно укороченной памятью для забытья грязных связей и позорных поступков, и зыбкой верой в самоотпущение грехов.