Я покосилась на его конопатый профиль и поверила безоговорочно: да, точно, обязательно сорвет – причем сразу целый сноп. От этой уверенности стало тепло-тепло и радостно.

– Вот дурак, – сказала я, – ты думаешь, мы до старости будем дружить?

– Конечно, – убежденно сказал Вовка, – до гроба!

– Да как же мы в городе встретимся, если ты даже телефон мой не знаешь? И школу?

– Ну, так напишешь мне адрес – и все!

– На чем? – все-таки он был замечательный, хоть и бестолковый. – У тебя есть бумажка?

Вовка озадаченно похлопал себя по карманам, включая оторванный, понял и улыбнулся во весь свой лягушачий рот.

– Точно! Нечем написать. Ну, тогда, – он протянул мне веточку, – пиши тут.

– Где тут?

– Тут, на песке. А я потом приду и срисую.

Затея была настолько дурацкой, учитывая количество проходящего здесь за день народу, что я приняла игру и вывела большими буквами номер своей школы и класс. То же самое, со всей подобающей случаю торжественностью, пыхтя и путаясь в коленках, сделал Вовка. Потом он наломал палочек, и мы огородили эту красоту импровизированным заборчиком.

Мы оценивали дело рук своих, когда над нами раздался до невозможности, до самой невозможной возможности мерзкий голос:

– Тааак… А что это у нас тут за голубки?

На песок легла тень, и над нами олицетворенным возмездием воздвиглась Зеленая Лиза – одна из наших воспитательниц. «Зеленой» она была, потому что все вещи до единой у нее были в этом цвете. Вообще все, даже купальник.

– А я-то думаю, куда это у нас Евгения каждый день отлучается? – сказала она. – А оно вон что. Шуры-муры под кустом. С мальчиком. Кстати, откуда у нас мальчик?

Но Вовка уже бежал вдоль берега, смешно растопырив худые локти, только полы незастегнутой рубашки белыми крылышками бились за его спиной.

Зеленая Лиза проводила Вовку хищным взглядом, оценив скорость, как для себя безнадежную, и всеми своими калибрами развернулась ко мне.

– Женечка, – сказала она. – Тебе, детка, пиздец, – и широко улыбнулась.

Скандал, развернувшийся в директорском домике нашего лагеря, я пересказывать не буду: он был грандиозным. Меня, оказывается, начали искать почти сразу же, как только я ушла сквозь свою дыру в заборе: в неурочный час приехали родители, и на вопрос, где их ребенок, никто из персонала не смог ответить. Зато та самая старшая девочка, которую я возила в луже за кражу, и не забывшая публичного унижения, просто осыпала информацией всех желающих.

С удовольствием, достойным лучшего применения, она рассказала в красках, что я каждый день ухожу в лес и с кем-то там встречаюсь. Но, поскольку выслеживать меня с близкого расстояния она не решились, то долговязый Вовка превратился у нее в «какого-то взрослого парня», а двухчасовые отлучки – чуть ли не в ночные свидания.

Папа, естественно, тут же устроил показательную истерику с вызовом милиции для не уследившей дирекции и скорой помощи лично для себя. Мама металась, пытаясь всех успокоить и помирить, и в этот торжественный момент Зеленая Лиза буквально на руках внесла в директорский домик меня.

– Женечка! – кинулась ко мне мама, – ты цела?

– Это выяснит гинеколог, – ядовито заметила Лиза, чем повергла моего второго родителя в окончательный нокаут.

– Мы едем домой прямо сейчас! – заявил он, отталкивая медсестру с корвалолом, дернул меня за локоть, карман платья порвался, и оттуда со звоном и посыпались монетки – клад, который мы сегодня нашли.

– Господи, – схватился за сердце папа, – он тебе что, еще и платил? Мелочью???

Взрослый мир рухнул на меня как шкаф – быстро, больно и с грохотом. Я почувствовала, как слезы сплошным потоком хлынули из глаз, и бросилась к двери. Но меня не пустили. Через час мы уже ехали домой.