Спаситель один – Христос. Мы можем быть только Его орудиями, и это великое блаженство.

(Алеся ко мне.) Богоневеста. Честнейшая Херувим. Богородица. Мать. Я видела очень много пьет (изображений снятия с креста). Но пьетá Микеланджело – сказала всё. Я покажу тебе её ещё раз. Богородица держит на коленях тело Христа. Взгляд устремлён не на него. Она всё знает, что было, что происходит, что будет. Черты лица спокойны. Она знает, кто Её Сын, каковы были Его муки. Она Мать, и как никто другой разделяла Его крёстные страдания. О чём Она думает? О чём? Милый, я так много чувствую, когда вижу Её лицо! Так многое, но не могу выразить! Она чувствует, в чём воля Божья, Она предалась ей. Она верит в неё. Но Её тихая скорбь, смирение, кротость разрывают сердце. Но никаких душевных, эмоциональных порывов не нарушает небесной гармонии лица Богородицы. Они вспыхивают лишь в беспокойных складках Её хитона.

Словом, очень мне дорога эта пьетá.

(Алесе.) Ты знаешь, я помню эту пьетý Микеланджело, ты мне её показывала ещё тогда, в той огромной немецкой книге по искусству. (Эта книга у Алеси была с самого детства, она по ней росла; это история мирового искусства.) Помню, что изображение Богородицы на ней не оставило меня безучастным, я тоже кое-что почувствовал. Знаешь, самая большая сила женственности – это кротость. Вот ведь и Христос победил дьявола через кротость, до конца предавшись его власти – в лице злых и нечестивых людей, через самую дикую и позорную казнь – распятие, – которая есть ярчайшее проявление власти дьявола над человеческим родом. Так вот Христос победил так дьявола. Говорят, что здесь неизреченная тайна. Не дерзая приступить к ней, только в порядке поэтическом скажу: а что если сатана был нечто вроде того, что «тронут»? Ведь был же он когда-то Денницей, любил Бога, знал Бога-Сына… Ведь Он безгрешен. Конечно, сатана – это полное зло, нераскаянное и не могущее раскаяться, не желающее этого, но ведь и свободное. Христос ведь и в ад сошёл, прямо к нему в царство, лицом к лицу. Может быть, потому, что до конца был покорен. И ведь только после этого воскрес. Как бы то ни было, а кротость сломила власть зла. Может быть, и ещё что-то, чего мы не знаем.

По-видимому, самая огромная сила Божия тиха. Можно вспомнить, что Илия узнал Бога не в громе с молнией, а в тихом ветерке. И вот эта огромная духовная сила видна в лице Богоматери у Микеланджело. Она покорна воле Божией, Она знает, зачем страдал Её Сын, может быть, знает и то, что Он воскреснет, но Она видит весь ужас торжествующей тьмы, Её Сын мёртв, на Её руках – Его труп, и Она знает, что этого быть не должно, это последствие человеческого греха и Мирового Зла, и эта Её скорбь – острейший меч против сатаны и утверждение Правды Божией. Ведь эта скорбь обращена к Отцу. Но всё, что я говорю, – на грани невыразимого, и слова – только намёк.

Любушка! Не думай ни в коем случае, что твои листочки и твои милые строчечки в чём-либо хуже моих «гвоздиков». За тобой своя правда, большая, за дождиком твоим осенним и промозглым, за разговорами с нашим малышом, с этим червячком внутри тебя, о котором бабушка сейчас, выяснив, что в нём ещё только грамм сто и интерпретировав это по-своему («с палец!»), сказала: «И от такого такие муки! Чечня!» За всеми твоими впечатлениями и переживаниями – большая, большая правда, которую я, так сказать, по долгу службы, чувствую всем своим мужским существом. Это правда земли, правда нашей конкретной жизни, правда настоящего мгновения, в котором мы соприкасаемся с Богом и в котором Он нас ведёт. И ещё неизвестно, чья правда крепче. Но на земле темней и тяжелей. А в таинственных безднах бытия дышится легче и вольней. Но этот масштаб – ничто, если он не опирается и не оглядывается всё время на твой промозглый осенний дождик. Иначе заврёшься, весь превратишься в мыльный пузырь. И не думай, что этот дождик – суть твоего мира внутреннего. (Да ты и не думаешь.) Просто ты всё воспринимаешь, ты чутка к откровению настоящего. А настоящее пока сумрачно. Но ведь будет и радость, и бесконечный простор наяву, и красота, сады, леса, озёра, храмы… И всё это о тебе и про тебя. И ещё. Солнышко! Вот тебе знак. Прямо напротив нашего дома, через дорогу, на том месте, где мы с тобой проходили, идя домой от метро, там, где рядом голубятня и продают хлеб, молоко и всякие молочные продукты, там, рядом с деревьями, началось строительство храма – Державной иконы Божией Матери (помнишь, у нас в храме?). Я это узнал только что, после того, как написал: «чутка к откровению настоящего». Благословен Бог наш! Освятится наше место. Не грусти.