Жизнь наша необычайно насыщена духами, в большинстве своём именно зловонными. Выходя из церкви на улицу, мы выходим отнюдь не в пустоту – к ним, сразу. Один дух дома (но не один и тот же), другой – за входной дверью, третий – за дверью подъезда. Подходит человек – он в каком-то духе. Залезаешь в пакет за кошельком – там свой дух. И так всегда, всё время. Передышки не даются. Зазеваешься – и через минуту уже не узнаешь себя, от твоей прозрачности ничего не осталось, и это только потому, что, к примеру, позволил остаться в себе какой-нибудь зловонной мыслишке (скажем, о работе), которая не спросясь вломилась к тебе, а ты не отследил её запах, её действие на тебя, а сразу взял, да и пленился и ещё развил её в себе, сделал из неё далекоидущие выводы, и теперь всё стало чёрным, а ты уныл и тебе не хочется жить на белом свете. А если ты принял в себя этого духа – ты уже его носитель, угрожающий любому, кто войдёт с тобою в контакт.

Вот, отец Арсений после большого и сильного духовного подъёма ещё долго-долго молился, чтобы сохранить в себе Свет, пусть не огненным заревом, но ровным и тихим сиянием, освещающим все закоулки и перегибчики жизни. Свет должен быть в нас всегда. Ничто не должно возмущать, замутнять вод нашей души, чтобы их гладь всегда была ровной, сами воды – прозрачными, и чтобы в них всегда могло отразиться Небо. Бог всегда рядом. В любой момент и в любой ситуации можно ощутить Его присутствие, ибо без Него нас бы просто не было именно в этот момент и в этой ситуации, и душа наша во всякий миг живёт по Его закону, в предстоянии перед Ним, и потому никто и никогда не может отнять у нас права воззвать к Нему и быть услышанными. И почувствовать, что Он нас слышит, Он здесь. Отсюда рождается непрестанный страх Божий, хранящий нас от падений и всякого ничтожества. «Ходи предо Мною и будь непорочен», – сказал Бог Аврааму, отцу нашему. И если в какой-то момент мы ловим себя на том, что не чувствуем Его рядом, значит, мы сами не заметили, как отошли от Него, зашли куда-то не туда. И тогда нужно воззвать к Богу, и Он вернётся к тебе.

Он сотворил из ничего, Он захотел, и стало. Он вдохнул жизнь, и всё вечно им поддерживается. Свобода поддерживается Им. Он Вседержитель. Пантокрáтор.

Мы тоже творцы, мы Его образ и подобие. Мы также творим самих себя и свою жизнь, здесь и после смерти. Как мы захотим, так и будет.

Легче всего пропитаться этим стервозным духом мира сего. А попробуй ты поднимись на духовную высоту…

Я верен Свету. Тогда, давно, когда я только начал вкушать от него, я и не предполагал, что возможны для меня такой силы искушения и страсти, которые приступили ко мне по моём вхождении в Церковь. Но я и тогда пошёл на Свет, и сейчас иду к Нему, среди всего этого ада, и теперь рука Его явно и ощутимо ведёт меня Домой, к Себе.

Какая же правда и мощь стоит за Церковью, её Патриархами, Епископами и храмами!… Столпы несокрушимые это, за которые нужно держаться в этой жизни – тогда всё будет хорошо.

Я хочу незапятнанного света, чтобы всё оттаяло и воссияло. «Обымемся», – говорил Достоевский. Мне это очень дорого.

Я знаю, что я должен трудиться: писать и творить. Иногда вспоминаются мне слова Толстого: «Уж лучше ничего не делать, чем делать ничего». Вот на грани того и другого я себя и ощущаю и упрямо бью в одну и ту же точку. А всё равно какая-то бодрость: сил много. Чувствую себя во всеоружии перед этой бездной. Скучать не буду никогда. А скука и есть поражение. Я знаю, что